И я отшатнулась. Король, резко шагнув ко мне – с таким перекошенным лицом, что страшно делалось, – вцепился в угол кровати.

– Что просто?

– Просто… Просто…

Страх меня парализовал, я враз забыла все что хотела сказать, и, замерев, ждала, что же сейчас будет.

– Он схоронился под кроватью? – король резко – я и не ожидала в нем такой силищи – поднял кровать, не простую, а дубовую, огромную, тяжелую, поднял ее как пушинку, и опрокинул.

– Здесь как видим, никого нет! – рявкнул король, и повернулся к огромному платяному шкафу, – может, он здесь?

Ухмыляющийся латник, до того, как и прочие набившиеся в комнату солдаты, с интересом наблюдавший всю эту сцену, протянул королю тяжелый, длинный, двуручный меч.

Король взял его в руку, помахал в воздухе, бросил на меня еще один зверский взгляд, и одним резким взмахом перерубил шкаф надвое, слева на право. Солдаты одобрительно загудели.

– Крови нет, – король продемонстрировал своим зрителям чистое лезвие меча, а потом брезгливым жестом сковырнул им разрезанную дверцу шкафа, – тут только тряпье нашего сиятельного герцога.

Солдаты загоготали. А тот же латник, осторожно приблизившись к королю, что-то зашептал ему, указывая глазами на злополучную нишу у кровати.

– Что ж, может доблестный Лионель из Мерсии прячется за гобеленом? – воскликнул король, делая шаг к этой нише, и выставляя меч острием вперед.

– Нет, там нет никого! – крикнула я, чувствуя, как меня покидают последние силы.

– Нет? Что, правда? – издевательски спросил король, – значит, ничего не случиться, если я посеку этот гобелен на куски?

Тут даже солдаты замерли. Лица их стали серьезны – сейчас будет смерть, это было понятно всем.

– Если Амина говорит, что там никого нет, – раздался голос из коридора, – то значит, там никого нет.

В покои герцога шагнул принц Тамино.

– Ниша пуста. Нет смысла рубить гобелен, – сказал он твердо.

Принц! Тамино! Хотелось воскликнуть мне, мне хотелось броситься к нему на шею и зарыдать. Неужели и его сиятельная голова, наконец, сообразила, что прекрасным девам нужны не только поэтичные признания в любви?

И король тут же опустил меч. Он сделал это подчеркнуто быстро, как бы говоря, что с собственным наследником ему спорить не о чем.

– Что ж, принц, вашего слова достаточно чтобы обелить честь любой дамы.