Это самая обновленная комната во всем доме. Здесь есть изящная бытовая техника, мраморные столешницы и абстрактная картина с концентрическими кругами, которую я узнаю, но не могу определить.

Профессор Барклай достает две бутылки «Ла Круа» из холодильника для напитков, спрятанного под кухонным островом, и пододвигает одну мне, когда я забираюсь на табурет.

— Некоторые вещи я унаследовал от своих прабабушек и прадедушек, хотя мне действительно нравится охотиться за вещами, когда я нахожу время в Европе.

— Конечно. А кому бы не понравилось? Знаете, я выросла в историческом доме, — говорю я, прихлебывая воду. — Но ничего похожего на этот.

— Расскажи мне. О своем детстве.

Он опирается на локти, и я борюсь с желанием поерзать.

— О… ну, я выросла в Шотландии. Вы знали об этом?

Кажется, он с трудом сдерживает улыбку, когда отвечает:

— Нет, Эмелия. Я почти ничего не знаю о тебе, по крайней мере, ничего о твоем прошлом.

Я киваю.

— Ну, при разводе моей матери с Фредериком ей досталась поместье в Шотландии под названием замок Данлани. Это викторианский замок, построенный в 1228 году.

— Ты шутишь.

Я улыбаюсь и качаю головой.

— Это правда. Однако умерьте свои ожидания. Это место было лачугой, когда она его купила, и сейчас это лачуга. Как только они развелись, с деньгами стало туго. Ее планы по его восстановлению были уже неосуществимы.

— Но вы все равно там жили?

— Да. Мы закрыли большую часть дома и жили в основном в западном крыле. В доме не было центрального отопления, но было электричество, а водопровод провели еще до того, как мама переехала. В доме достаточно современных удобств для жизни. Правда, посудомоечной машины не было, и стирать приходилось в умывальнике на улице.

Кажется, его это забавляет, поэтому я продолжаю.

— Мать осталась там после того, как я уехала в школу-интернат в Англии. Я приезжала туда на выходные и оставалась всякий раз, когда у нас были длительные перерывы.

— И кто теперь заботится о доме?

Я опускаю взгляд на свой напиток.