– И кто здесь жил?

Губы сестры едва заметно кривятся в улыбке.

– Думаю, ты и сама догадалась.

– Ты, – отвечаю я.

Она молча кивает.

– Почему?

– Потому что Джоанна отменила бронь. Дом был абсолютно пуст. И оплачен. Почему бы нет?

– Это не причина, – коротко роняю я.

– Надо придумать что-то получше? Ну хорошо. Дрейк гостил у родителей Билла. А мне требовалось закончить буклет. Дома меня постоянно отвлекали бы от работы, поэтому я решила пожить у тебя. В настоящем писательском доме.

Меня будто обдает ковшом ледяной воды – таким холодным тоном произнесены последние слова.

– Если бы ты попросила, я бы разрешила тебе здесь пожить.

– Я трижды звонила тебе во Францию.

– У меня не ловил телефон. Ты могла сказать об этом после…

Фиона издает резкий смешок, но, вопреки ожиданиям, ничего не говорит.

Вдалеке у подножия скалы беснуются неуемные волны.

– Тут не было твоей машины, – нарушаю я затянувшееся молчание.

– Я приехала на такси. Хотелось, чтобы все было по-другому. Хотелось войти в дом самой. Как… просто – я. Не сестра, не жена, не мать. – В голосе ни тени эмоций – нож затупился. – Хотелось переступить порог этого тихого, безмятежного уголка, насладиться комфортом повседневной для тебя жизни – жизни привилегированных. Сидеть за твоим столом с видом на море и писать, писать, писать…

– Кабинет был заперт на ключ.

Она равнодушно пожимает плечами. По пренебрежительному жесту ясно: взлом замка для нее – не преступление. Дело плохо… Уж если сестра попала в кабинет, можно не сомневаться, что она в нем нашла.