Впрочем, возможно, Платон, Иларион и Гордей шли в зачёт. Платон был мне родной и любимый, об Иларионе никто не вспоминал до тех пор, пока не звонили из опеки, а Гордей был — приемный.
Его однозначно со злым умыслом подкинули черти.
Евжене в таком случае отводилась роль тётушки, которая регулярно советовала всех их показать психиатру, и по совместительству была тем самым психиатром.
Что касается остальных, причисленных зоркими соседями к бесстыдным мерзавцам…
Рядом со мной с невозмутимым видом сидел молодой мужчина в военной форме. Его серый китель был расстегнут, голубые глаза казались опухшими, а густые темные волосы спутались и явно пребывали не в лучшем виде.
Кого-то он мне напоминал.
Так, погодите-ка.
Лукьян так сильно за одну ночь измениться не мог, если только я не проспала нападение на нас пластического хирурга, а значит — он сейчас был внутри!
Вполне возможно, что пожар устроила тварь, чтобы… чтобы скрыть следы! Или ещё по какой-то причине.
В любом случае, нужно было срочно что-то предпринять.
Я подскочила со скамейки так резво, совершенно не удивительно, что я упала.
Запнувшись о чьи-то ноги.
Растянувшись на земле я вперила в незнакомца полный ненависти взгляд.
Но его нисколько не проняло.
Так, опухшие глаза, кто-то рыдающий за стенкой, наверняка это был он. А значит он мог видеть Лукьяна. Что ж, мужик, живи, кажется, какая-то польза от тебя есть.
— Где Лукьян? Парень, который был со мной? — спросила я, снова оказавшись на ногах. — И какой психопат поджёг гостиницу?
Незнакомец нахмурился и задумчиво посмотрел на крышу гостиницы.
— А это разве не ваш? Вас вынес, меня выгнал и вон, лупит какую-то страхолюдину.
Я тоже посмотрела на крышу. Там отчётливо виднелись две фигуры. Паучиха, которая даже не старалась прикидываться человеком, только истерично размахивала гигантскими лапами, и — Лукьян. Который планомерно добивал ее какой-то палкой, вокруг которой была намотана подожженная тряпка, судя по цветочному узору когда-то бывшая шторкой.
Мне хотелось бы помочь ему. Например, призвать молнию, но…