"А вот это мне совсем не нравится…. ночью по горной дороге на такой скорости ездят только "наши" люди".
— Ждите меня на выезде на трассу, там где останавливались. — Кричу главному, машу рукой в том направлении и быстро ныряю за ближайший валун.
Резко затормозив, грузовик перекрывает выезд с площадки, тускло освещаемой единственным фонарём, стоящим вблизи путей у стрелки. Из кузова посыпались бойцы с неудобными длинными винтовками. Выскочивший из кабины человек с пистолетом в руке, очевидно их командир, что-то неразборчиво выкрикнул и его подчинённые, человек десять, охватили полукругом стоящий в центре площадки Форд Б и рядом с ним моих встречающих.
— Начальник отделения транспортного отдела НКВД младший лейтенант Дмитриев. Назовите себя.
— Майор госбезопасности Власик. Подойдите ко мне, лейтенант.
"О-па, сам начальник охраны Сталина пожаловал. Значит, серьёзно отнеслись к нашей просьбе".
Начинаю неспеша и пригибаясь по ложбине вдоль железнодорожного полотна уходить от места действия пока его участники заняты друг другом. Достигаю своей лёжки за большим валуном и оборачиваюсь.
"Документы предъявляют, оружие прячут… хороший знак. Доносится властный бас Власика. Приказывает до утра взять под охрану разъезд Мацеста"…
Глава 2
Сочи, дача Сталина, быв. усадьба Зензинова.
27 августа 1936 года. 01:15.
— Что так долго?
Мы с Власиком стоим в просторной прихожей нового деревянного двухэтажного дома, в которой нас встречает босой Киров в белой полотняной нижней рубашке и свободных серых летних штанах, а из гостиной с трубкой в руке выглядывает Сталин.
— Арестовать нас местные товарищи хотели, — балагурит майор, похлопывая себя по карману галифе, в котором лежит изъятый у меня наган. — насилу отбились. Алексей так вообще по-пластунски уходил.
Весёлый смех Власика, впрочем никто не поддержал, так как жалкий вид моих летних штанов и рубашки в пыли и репьях а кое-где и порванных, не допускал иного способа передвижения их хозяина как ползком.
— Подробно напишите, что у вас произошло, товарищ Власик. — Сталин чутко уловил тревогу в моих глазах.
Лицо майора сразу скисло, как у двоечника перед контрольной.
— Заходите, товарищ Чаганов, в гостиную, присаживайтесь.
Заходим в пустоватую просторную комнату с голыми стенами, обставленную разностильной поношенной мебелью. Выбираю себе венский стул покрепче и натыкаюсь на четыре глаза внимательно изучающих меня.
— У меня есть важное сообщение о подготовке государственного переворота.