Сижу на ветхом облезлом антикварном диванчике с кое-где сохранившейся позолотой и посматриваю на расфуфыренного адъютанта с аксельбантами и навощённым пробором, закрывающего дверь в комнату где сейчас ведут переговоры премьер Ларго Кабальеро и Сталин. Посредником с советской стороны выступает Михаил Кольцов, с испанской- Хулио дель Вайо, помощник премьера. Первоначально планировалось что я буду работать на клавиатуре, но Ларго Кабальеро, не в милицейском моно как на развешенных повсюду в городе агитплакатах, а в старомодной, но вполне элегантной, чёрной тройке, белой рубашке и "ленинском" чёрном галстуке в белый горошек (невысокий рост и лысина делали сходство с образом Ленина нарочитым), вполне резонно заметил, что так не пойдёт и надо ограничится одним помощником с каждой стороны. Дело в том, что испанский Кольцова не слишком хорош, поэтому он переводит с русского на французский, а дель Вайо премьеру с французского на испанский, ну а меня исключили как лишнее звено.

Исключить то исключили, но без меня не обошлись. Сегодня по окончании утреннего разговора со Сталиным, мы с дежурным техником в Москве синхронно сократили вдвое задержку, которая отпускалась на шаг пефоленточного ввода. Это позволило также вдвое поднять скорость передачи символов, но, к сожалению во много раз подняло вероятность сбоя, рассинхронизации текста и ключа. Так что за тот час, что идут переговоры, адъютант уже дважды вызывал меня для технической поддержки. Эти паузы, впрочем, у испанской стороны, удобно устроившейся за небольшим столиком с вином в руках, претензий не вызывали, как и у Кольцова, вспотевшего от ударной работы на пишмаше и получавшего возможность передохнуть. Подходя к терминалу для настройки, я с интересом прочитывал и запоминал текст переговоров, ведущихся на самом высоком уровне. "Ничего себе…. Сталин подтверждает прибытие в СССР всех 7800 ящиков с золотом. Окончательная ревизия их содержимого займёт два месяца, но уже сейчас для правительства Испании в парижском Евробанке (дочерний банк Госбанка СССР) открыта кредитная линия в десять миллионов долларов". Премьер рассказывает о своём правительстве объединяющем социалистов, анархистов и коммунистов, то есть все силы народа против мятежников. Конечно, у всех этих сил свой взгляд на будущее Испании, но сейчас все разногласия отложены, у всех одна цель- разгромить фашизм. Для этого вводится единая вертикаль власти в армии, подчинённая премьеру, который по совместительству является и военным министром.

Затем речь заходит об Испанском Марокко. Ларго Кабальеро сокрушается по поводу позиции Франции, которая отковенно выкручивает руки угрозой закрыть границу в случае предоставления этой правинции автономия или независимости. С этим надо что-то делать- на стороне мятежников воюют сотни тысяч марокканцев. На это Сталин тактично, не советуя, а как бы рассуждая вслух, замечает что правительству не обязательно принимать решение, достаточно будет не реагировать на публикации в газетах о скором предоставлении независимости Испанскому Марокко. При этом поручить коммунистам, а лучше анархистам, развернуть агитацию на фронте: мол, правительство готово помочь каждому дезертировавшему мавру вернуться на родину, где скоро начнётся экспроприация имущества генералов и офицеров, воюющих против Республики, их более расторопными сослуживцами.

"Скоро уже два часа как длится встреча… премьеру пора на боковую". Дверь в переговорную открывается и премьер с помощником появляются на пороге, оба- в хорошем расположении духа. Адъютант увязывается за ними. Делаю жест своим сотрудникам, сидящим на другом конце коридора у ящиков и ныряю внутрь.

"Отлично, перфолента и распечатка на месте".

Под сожалеющим взглядом журналиста реквизирую вещественные знаки виртуального разговора. Кольцов в мыле, его можно понять: попробуй два часа на максимальной скорости стучать одним пальцем по тугой клавиатуре.

— Вайо обещал выйти рассказать о реакции старика на разговор, — настроение Кольцова как всегда приподнятое, энергия бьёт через край. — пошли со мной. "Не хочет терять меня из виду, надеется на ещё один разговор со Сталиным? Ясно, иметь доступ к "телу"- это так заманчиво".

— Мне бы сначала найти порученца Котова, — оборачиваюсь к журналисту и тут ко мне на ум приходит хорошая идея. — хотя… идём.

— Заканчивайте тут- говорю своим. — и ждите у входа внутри. — Михаил Ефимович, — спускаюсь вслед за Кольцовым вниз по безлюдной каменной винтовой лестнице боковой башни. — вам что-нибудь говорит имя Джордж Оруэлл?

— Нет, не припомню.