Книги
Морской космический флот. Его люди, работа, океанские походы
Трёх суток стоянки в порту хватило не только для знакомства с городом, но и выбрать, так называемую «школу». «Школа!» Откуда и когда появилось это понятие, не знаю. Но суть его была понятна каждому моряку, заходившему в иностранные порты. Не секрет, что в рейсы ходили не только за «туманами», но и ради того, чтобы как-то поправить своё материальное положение. Больших целей не ставили, да и возможности не было. В лучшем случае – квартира, мебель, более приличная одежда. Ради этого экономилась каждая копейка. Но даже и ту, честно и трудно заработанную валюту, бдительные чиновники социалистической уравниловки указывали, как и на что её тратить.
Таможенные нормы существовали на все виды товаров. Пробыв один месяц в загранке, моряк мог купить одно мужское нейлоновое пальто, напоминавшее униформу китайских хунвейбинов периода культурной революции, одну куртку, нейлоновый плащ, японский зонтик и кое-какую мелочёвку.
Пробыв же шесть и более месяцев и заработав примерно 150 долларов, он мог бы их выгодно отоварить, купив на всю валюту мохер или, к примеру, аудиокассеты. Но, увы! Не разрешалось. Власти боялись, что разбогатеют морячки, отойдут от догм морального кодекса строителя коммунизма, усомнятся в преимуществах социалистической системы, перестанут верить, что «нынешнее поколение советских людей» будет жить при коммунизме. Сколько же было таких поколений, не дождавшихся этого лучшего будущего. Поэтому и приходилось тратить валюту не на отдых, сувениры, а на эту «школу», чтобы хоть как-то решить свои бытовые проблемы.
Так что же такое «школа»?
Шестимесячные таможенные нормы выглядели примерно так: – по шесть мужских и женских нейлоновых пальто и курток;
– шесть японских складных зонтиков;
– от трёх до шести кофейных или чайных сервизов; – по шесть женских кофт из различного материала;
– шесть магнитных браслетов и т. д.
На всё эти товары тратилась почти вся валюта. На другие – её не хватало. Но как бы там ни было, но и этот товар, реализованный в Союзе через комиссионные магазины, позволял скопить определённую сумму денег на квартиру, мебель и многое другое.
Закупив в первых увольнениях в город планируемые покупки, последний день стоянки в порту посвящали, как правило, отдыху. Поднявшись на вершину скалы, я был восхищён открывшейся панорамой. За проливом, ширина которого составляла от 14 до 21 километра, просматривался африканский берег. Справа, примерно в двух километрах – Испания. Взлётная полоса, построенная на искусственно созданном перешейке, своим концом упиралась в испанский берег. Виртуозности английских лётчиков, поднимавших в воздух истребители и не допускавших нарушения воздушного пространства Испании, мог позавидовать любой ас. Особое впечатление я получил от посещения питомника обезьян, количество которых вряд ли кто знал. Исключительно проворные и наглые, они бесцеремонно и смело подходили к посетителям. Чуть зазевался, прощай очки и содержимое карманов.
Гибралтар, ранее богатый и процветающий, с закрытием Суэцкого канала беднел с каждым годом. Зато росли и развивались многие порты на Канарских островах. Тысячи судов, заходивших когда-то в Гибралтар и оставлявших огромное количество валюты, не заходя в него, посещали другие более удобные порты, способствуя их бурному развитию и процветанию.
Вперёд, на Одессу
Закончен кратковременный заход, и мы вновь в пути. Средиземное море, встретившее нас в начале рейса штормовой погодой, в этот раз было благосклонным. Почти штиль, и только небольшая дымка прятала от нас очертания островов и встречных судов.
Рабочий день в этот период был необычно плотным. Готовились отчёты о работе аппаратуры, составлялись заявки на пополнение ЗИПа, писались характеристики и многое другое. Комиссия, встречавшая нас по приходу с рейса – ответственный момент не только в жизни экспедиции, но и каждого сотрудника. Поэтому к ней готовились особенно тщательно.
С особым пониманием воспринимаются мысли нашего сотрудника Ю. Бибеева, выраженные им в стихотворении, посвященном окончанию первого экспедиционного рейса:
Девять мучительных суток, гонимых нами из жизни, всё же прошли. Вновь Босфор, и вот оно – Чёрное море, долгожданное и родное. Подошли к Ялте. Судно, сбросив ход, медленно и почти незаметно шло вдоль берега, ожидая прибытия комиссии. Погода была тихой и солнечной, купальный сезон в полном разгаре. Отдыхающие на прогулочных яхтах, катерах подходили к судну и восторженно приветствовали нас.
Наконец комиссия прибыла на борт. Судно, сознательно сдерживаемое волей председателя комиссии, пошло в Одессу. Можно понять наше настроение, когда ты, проверенный и перепроверенный, на итоговом семинаре по марксистко-ленинской учёбе должен был уверенно подтверждать правильность выбранного партией курса, гордиться успехами в строительстве развёрнутого социализма и растущим уровнем жизни советского народа. А совсем рядом ждали родственники, друзья и товарищи, неизвестно в каких условиях ютившиеся.
В кают – компании собрана экспедиция. Начальник экспедиции представил членов комиссии и доложил им результаты рейса. Работа комиссии началась. Двое суток работы комиссии, о полезности и необходимости которой можно было бы спорить, показались мне вечностью. Наконец зачитан акт, дана оценка работе экспедиции. Шестимесячный рейс трудный и увлекательный – завершён.
«Академик Сергей Королёв», дрейфовавший недалеко от маяка, ожидал причала. Шли минуты, но разрешения на швартовку к причалу не было. Столпившиеся на палубах люди с тревогой всматривались в причал, отыскивая в разноликой толпе знакомые лица.
Прошёл час, другой. Люди, возмущённые происходящим, стали требовать объяснений. Наконец мы увидели приближающийся к нам рейдовый катер, переполненный встречающими, в том числе и детьми. Волнение моря было два балла. Снятие людей с катера, раскачиваемого волной, было делом трудным и опасным.