— Мне туфельки, кажется, жмут, — по секрету поделилась феечка, радостно хихикнула, спрыгнула с дивана и убежала. Марина смутно задумалась над этой «радостью», но ничего не поняла и отключилась — теперь уже до утра. За окном мучился бессонницей Поморник, в коридоре кто-то шебуршал и хихикал, но ей было уже все равно.

***

«Марина, открой глаза», — сказал внутренний голос спустя несколько часов.

Она попробовала было, но веки были неподъемными. Тогда она попыталась хотя бы глубоко вдохнуть, но и тут не вышло — ее будто заживо похоронили.

«Марина, вставай!» — почему-то обеспокоенно продолжил требовать внутренний голос.

«Ты издеваешься, да?»

Она чуть шевельнула головой. Шея скрипнула. Без шуток — скрипнула!

«Марина, бляха муха, мы умираем!» — завопил внутренний голос в панике.

«Ты че, с дуба рухнул?» — отмахнулась она от него. Мысленно, разумеется. В реальности руки были просто свинцовыми.

«Марина, мне страшно, — тихо продолжил ее внутренний собеседник. — Мы больны. Мы умираем. Так не должно быть. Сделай что-нибудь!».

Девушка попыталась сглотнуть. Горло склеилось. Она пожевала язык, кое-как пробуждая слюнотечение, и снова сглотнула. Горло было по ощущениям какое-то рыхлое, ободранное. В ушах как будто стояла вода, и все звуки снаружи казались приглушенными.

Марина все-таки открыла пересохшие глаза, с большим трудом поднесла руку к лицу и не узнала ее: каждый сустав выглядел припухшим, пальцы почти не гнулись и словно скрипели при попытке ими воспользоваться.

«Мы умираем, Марин! — снова в панике завопил внутренний голос. — Ты почему-то стареешь с каждым днем! Это какое-то проклятье! Это местная радиация! Не надо было сбегать из нашего мира. Почему нас никто не предупредил о таких побочках?!»

«Тихо ты», — Марина попыталась сесть. Перед глазами сразу потемнело, в ушах забухал пульс. Она еще раз постаралась сглотнуть. Кожа, горло, глаза, внутренняя часть носа — все было пересохшим. В мышцах поселилась слабость, в суставах — боль, а в голове — устойчивое ощущение какой-то хронической болезни.

«Мне нужен дядя Мадя», — сама себе сказала она и попыталась встать. Получилось не с первого раза и только с упором о тумбочку.

К зеркалу Марина подходить не стала — и так было ясно, что ничего хорошего ее там не ждет. Принялась медленно ходить по комнате, отыскивая в рассветных лучах свою одежду. Идти было тяжело. Она словно брела сквозь густое желе.

Потом так же медленно, шаркая тапками, дошла до кухни и выпила там стакан кипяченой воды, а потом смочила этой же водой глаза. Немного полегчало. Но начало знобить. Тогда девушка отыскала старую, пахнущую пылью и молью шубу и пошаркала на улицу — до будочки во дворе.

На улице было прелесть, как хорошо. Небо было чистейшее, солнце светило ярко, как никогда. Марине даже пришлось прикрыть глаза ладонью: в них будто песка насыпали. Зато как только она загородила солнце, заметила во дворе… Уилла.

Маг стоял над своим алхимическим набором и о чем-то тяжко думал. Волосы его были взъерошены, под глазами пролегли тени. Похоже, он не спал всю ночь и то ли охранял свое творчество, то ли просто не мог заснуть от волнения и решил еще немного потренироваться.

«Кто бы мог подумать, что он такой чувствительный, — невольно промелькнула мысль в голове Марины. — А ведь все это время казался заносчивым гадом».