Я ничего не ответила в надежде, что он уйдет. Но он начал приставать к Зейтуне, пытаясь плюнуть и попасть в лицо. Зейтуна даже не пыталась увернуться, только вздрагивала и закрывала глаза. Тогда я спросила, что ему надо. Слово за слово, и я ему нахамила, обозвав уродливым дурачиной.
— Ах так! — взбесился он. — Ну ты у меня попляшешь!
С этими словами он вылетел из камеры и громко хлопнул дверью.
— Это тебе за Зейтуну, сука! — сказала я вслух по-русски.
— Сука… — повторила Зейтуна и улыбнулась.
Ночью, когда Кристина и Мари заснули, Зейтуна пошла колобродить. Она начала заполнять все емкости, какие только можно было найти в нашей камере, водой, с которой и было связано ее умопомешательство. Еще два месяца назад она была обыкновенной девушкой с ясным умом. Но однажды она пошла в туалет, чтобы помыться. И сидела там около трех часов. Никто не знал, что там с ней могло такого случиться, но вышла она оттуда уже сумасшедшей.
После того как Мари рассказала нам эту историю, мы старались лишний раз в туалет не заходить, а если уж судьба туда заносила, то никогда там не засиживались.
Я решила помочь Зейтуне, так как чем быстрее во все емкости нальют воды, тем быстрее мы пойдем спать. Было очень приятно подвигаться. Зейтуна даже смеялась. Нам потребовалось около часа, чтобы заполнить все бутылки, чашки, тарелки, кастрюльки и одну сковородку до краев. Ложки, туфли Мари и все недырявые пакетики в нашей камере — тоже.
Мы повеселились от души и немного устали. Правда, в суматохе я прозевала тот момент, когда Зейтуна выкинула полтарелки хумуса11, который остался от ужина нашей охраны и который должен был пойти нам на завтрак. Каким-то волшебным образом тарелка, в которой хумус смирно дожидался своей участи, была вымыта и наполнена водой.
Завтра мне влетит, но сегодняшний замечательный день это уже не испортит.
День седьмой
Утро началось с аханья Мари. Она носилась по всей комнате, освобождая емкости от воды.
— Кто это сделал? — то и дело повторяла она.
Я решила молчать до последнего.
— Зейтуна, это ты? — обратилась она к моей соучастнице.
— Я русская! — громко сказала ей в ответ Зейтуна.
Я думала, что придется признаться. Но Мари ее не поняла.
— Какая же ты русская? Ты эфиопка! Забыла?
— Нет! — продолжала уверять Зейтуна. — Я приехала из России!
Все начали смеяться. Я тоже не смогла сдержаться. Про хумус никто даже и не вспомнил.