– Не так сильны, наверное, ниже ростом, и в нас нет той отваги, что есть здесь. А знаешь, почему?

– Почему?

– Потому что земная оболочка призвана скрывать. Она – как маска, а лучше сказать, саркофаг, в котором живёт наш дух. Ты согласна?

– Вполне. И отсюда – наша убогость?

– Нет, – засмеялся я, – не убогость, а таинственность.

Она смотрела на меня с улыбкой.

– Интересно. Но что-то должно быть похожим? Внешние черты, движения, взгляд.

– Безусловно. А потому не сомневаюсь, что я бы тебя узнал.

Она засмеялась:

– Ну, конечно! Только я тебе не покажусь…

Я промолчал, но внутренне торжествовал: если бы ты знала, что я уже нашёл тебя! И какой красивой ты мне показалась!

Настя не поняла моего загадочного молчания и просто потянулась, чтобы обнять.

Мы опять целовались, прикасаясь губами так нежно, как это невозможно на земле. И смотрели друг на друга. А гибкое пространство тонкого мира тем временем словно зажигалось от наших взглядов, эхом сияло, превращая нас двоих в пламя огня. «Когда мы вместе, то могли бы освещать целый город», – невольно подумал я.

Елеазар всё замечал, но не говорил ни слова. Он только укрепил левый фланг ещё несколькими воинами. Я удивился, но лишь спустя какое-то время понял, зачем он это сделал.

А пока всё оставалось по-прежнему: ровные, спокойные дни и – огненные, бушующие пламенем битв ночи. Я становился другим. Что-то меняло меня, делало сильнее, и даже показалось, что стал выше ростом. Самуил, мой друг, который раньше казался почти великаном, сейчас был вровень со мной. Настя шутила, что не пройдет и полгода, как я догоню Елеазара, и тогда тот заберет меня в центр строя. Но на это я бы не согласился: не мог оставить любимую.

Наши ряды менялись. Я видел, как тихо исчезали одни воины, – их уносили после битвы завёрнутыми в плащи, а на их место приходили другие.

– Откуда новые бойцы? – спрашивал я Елеазара.

– Монастыри в окрестностях Иерусалима. Лавра Святого Саввы. Приезжают русские священники. Любой, чей дух готов, вступает в бой с силами тьмы.

– А почему нас мало, но мы сдерживаем такую тучу?

Елеазар улыбнулся: