– Это ваш город, и вы должны уметь защищать его.
На прощание он тепло посмотрел на меня:
– Храни чистоту, и ты всегда будешь в наших рядах.
До самого утра я ходил по комнате. Битва ещё горела во мне. Усталости не чувствовал, наоборот, духовный подъём, будто сражение придало мне силы. Наконец, немного успокоившись, начал собираться на работу.
Брился – и смотрел на своё лицо. Какая разница во внешности! Там я выше, шире в плечах и, хотя и здесь высок, но худощав, и нет той мощи. Елеазар сказал, что мой дух – прирождённый воин. Что это значит? Особые качества души? Я не знал, но продолжал сосредоточено сравнивать. Здесь мои волосы – тёмные, каштанового оттенка, а там – будто насквозь пронизаны солнцем. Глаза – карие, глубоко посаженные. Строгое лицо. Взгляд пристальный, глубокий. Похож ли я на себя в тонком мире? Вопрос.
На работе был собран, как никогда. Всё получалось, всё понималось с первого шага. Но задолго до обеда почувствовал страшный голод и съел в два раза больше, чем обычно. Когда настал вечер, лёг раньше, постарался уснуть. Я мечтал о битве…
Как только бой кончился, я обернулся к воину слева, снял шлем. Не знал, что сказать ему, и просто обнял: он опять защищал меня, и в какой-то момент, когда тёмный меч уже почти коснулся моей груди, отразил его чётким ударом. Боец немного смутился, но тоже по-братски похлопал меня по спине. И тут же исчез.
Неподалеку кто-то лежал. Безжизненный меч остывал рядом. Глаза воина неподвижно смотрели вверх, и казалось, что и после смерти он устремляется к Небесам. Павшего завернули в плащи и унесли, братья проводили его взглядами.
– Что с ним будет? – спросил я.
– Ты ещё не знаешь? Он умрёт через три дня. Это время, нужное, чтобы события, происшедшие здесь, проявились в земном мире.
– Три дня… – тихо повторил я.
– Да, это – реальность.
Вечер. Дневная жара спадает, и люди высыпают на улицу: подышать свежим воздухом, погулять. Я сижу за столиком в уличном кафе неподалёку от дома и потягиваю свежевыжатый апельсиновый сок. Вокруг много туристов, разные языки, разный цвет кожи. Прохаживаются аккуратные напомаженные старушки в сопровождении галантных старичков, целые семьи арабов с многочисленной детворой. Все эти люди мирно гуляют под ласковым вечерним небом и даже не подозревают, что каждую ночь над их головами звенят мечи, идёт настоящая битва: сражаются сотни воинов за то, чтобы этот город не заполонила тьма.
Сражаются в духе, а умирают – реально.
Я поднимался наверх. Один из Ангелов подал мне меч. Елеазар расставлял ряды:
– Андрей, Анастасия, Самуил – левый фланг!
Я не ослышался? Анастасия? Кого он имел в виду? Разве среди нас есть женщины? Стоя на своём месте, я бросил быстрый взгляд вправо. Многих воинов я уже знал: здесь были греки, монахи из Братства Гроба Господня, – это Братство сотни лет несёт службу в Храме Воскресения, и мне иногда казалось, что я узнаю некоторых из них. Были арабы: священники и не только. Но женщин я ни разу не видел. У Самуила, он стоял рядом со мной, на плаще виднелся маленький чёрный крест, и такой же – на шлеме и щите. Это – монашеский знак. Многолетняя чистота давала Самуилу такую силу, что он мог, пожалуй, один держать весь левый фланг.
Я уже знал, что в рядах воинов духа сражались лишь те, кому на земле исполнилось тридцать. Но многие воины казались мне старше. Значит, они защищают Иерусалим не один десяток лет! Брат слева обычно исчезал сразу после боя, а потому я не мог с ним познакомиться и ни разу не видел его лица, но испытывал к нему настоящее братское чувство. Он был хрупким, с тонким станом, но так гибок и ловок в бою, что, сражаясь рядом с ним, я чувствовал себя абсолютно защищённым.
Тьма приближалась. Я приготовился – и забыл обо всём.
Сразу после боя, даже не отдышавшись, я обернулся к воину слева. Он хотел уйти, как обычно, но я быстро взял его за руку: