Правильно ли это? Здорово? Герман понимал — нет. В полноценные отношения нужно вкладывать силы, время, разум, сердце, душу, в конце концов. Но вкладывался он в работу, как чёртов трудоголик-маньяк.

Ярину же что-то беспокоило, она нервничала, закрылась в себе, вздыхала, прятала взгляд. Под глазами появилась темнота, ключицы почти светились, синие венки явственно проступали сквозь полупрозрачную кожу на шее и груди.

Именно это и собирался выяснить Герман, направляясь к дверям университета. Хотелось увидеть своё синеглазое сокровище не в сумраке ночи, не с полусонным взглядом утром, а днём. Вывести на разговор, заставить сказать причину волнения.

С трудом нашёл место для парковки, тут же набрал номер Ярины, но та ответила с третьего раза, заставив его поволноваться. Куда, спрашивается, запропастилась? Будь на месте Ярины любая другая — уже бы развернулся и уехал. Он не мальчик на побегушках, не сопливый малолетка — вздыхать под дверями прекрасной дамы. Ждать, нервничать — не его история. Оказалось — его. Ждёт. Нервничает. От переживаний и напряжения суставы будто сводило судорогой.

— Я не могу сейчас разговаривать, — буркнула Ярина в трубку.

У Германа дыхание спёрло. Это ещё что значит?

— Ярина?

— Правда не могу, — проговорила та скороговоркой, сбросила звонок, а потом и вовсе отключила телефон.

Твою мать! Твою мать! Да что же происходит-то?! Ничего хорошего в голову не шло, вообще ни одного нормального варианта. Возвращение заблудшего Царевича Елисея, чтоб его черти драли, в родные пенаты, поближе к любви всей жизни — было самой безобидной из версий.

Обернулся резко на стук в окно, повернулся на звук. У автомобиля стояла Лана-Светлана собственной персоной. Коротенькая шубка из меха а-ля натурального, джинсы, обтягивающие толстенький зад. Девчонка выразительно смотрела и показывала жестами, чтобы Герман открыл дверь.

— Чего тебе? — рявкнул Герман. Церемониться настроения не было, да и перед кем? Томной смесью Винни-Пуха и лягушки?

— Яру ждёшь?

— Ярину!

Ярину! Ярину, а не Яру, Ярочку, Рину, Ину. И не зайчонка, не лягушонка, не сраного котика, а Я-ри-ну!

Отчего-то вспомнилось, как Нина в попытках социализировать подопечную в новых условиях, устроила пятнадцатилетие в загородном доме. Позвала всех одноклассников, потенциальных приятелей, случайных знакомых. Хоть с кем-то девочка должна была найти общий язык, хоть с кем-нибудь…

Тогда какая-то дурная малолетка — сопля, обвешанная брендами и бриллиантами, высмеяла имя Ярины, заявив, что нормального человека в честь контрацептивов не назовут.

Случилось это при Германе, он зачем-то заехал домой, а там стадо аниматоров, три вагона воздушных шаров, служба кейтеринга, галдящие подростки и бледная, как моль, невзрачная, сжавшаяся от перепуга именинница.

Герман от неожиданности остолбенел, на мгновение забыл зачем спешил в кабинет отца, повернулся в сторону гогочущих подростков — мысленно он эту шоблу малолетних уродцев назвал иначе, — уставился на «пошутившую» и прошипел сквозь зубы:

— Имя «Ярина» произошло от имени славянского бога солнца и означает «солнечная».

Девчонка в ответ залилась смехом, а Ярина отчаянно покраснела.