— Это всё проклятое безденежье, — неожиданно сказала она осипшим голосом. — Всё началось, когда отец заболел. Он ещё за два года до этого операцию на щитовидку сделал. Врал всем, что сбой гормональный. А потом… потом сказали, что метастазы в мозг пошли. Четвёртая стадия уже, неоперабельная. Ни в какую на химиотерапию не соглашался. Говорил: без толку, зачем себя лишний раз мучить?

Селина снова всхлипнула.

— Этот рак, наверное, у каждой второй семьи уже. Прямо эпидемия какая–то, — сказал Алан, сжав зубы. — Но разве доктор Фриз не придумал панацею от этой болезни?

Селина посмотрела на него удивлённым взглядом.

— Шутишь? Она только для богатеев доступна, а нам на жильё и еду еле хватало… Я, когда узнала про папу, плакала всё время, даже молоко пропало. А маленькому Лесли ещё и годика не исполнилось… Майкл тогда сказал, чтоб я не волновалась, что он знает, как нам выпутаться… Не знаю, кто ему что напел, но он, оказывается, долгов набрал и играть начал. О высшей справедливости рассуждал, убеждал, что ему обязательно повезёт. Книжками по теории игр обложился, говорил, придумал такое, что ни одно казино перед ним не устоит… А потом кредиторы его так отметелили, что неделю двигаться не мог. Срок назначили, обещали меня с сыном живыми в бетон закатать… Он, как оклемался, к моему отцу пошёл каяться. Вот тогда–то папа на эвтаназию и подписался. Деньги на счёт Майкла отправил. Мне просил ничего не рассказывать, чтоб не расстраивалась… Я об этом уже потом узнала, когда мы сами в Институте Глобального Здоровья очутились.

— А вы–то туда как попали?

— Когда появился тот мальчонка–курьер, был мой день рождения — мне двадцать три исполнилось. Решили одни побыть с Майклом. Лесли у бабушки оставили, у мамы моей. И тут этот звонок в дверь. — Голос Селины звучал прерывисто, будто ей не хватало воздуха, а появившиеся на ресницах слезинки скатывались по щекам. — Он сунул конверт и убежал. Там… Там были фотографии моего мальчика. Он плакал, ручки ко мне тянул… И письмо. Если мы не отдадим двести тысяч в течение недели, то больше никогда не увидим Лесли. Там ещё рекламный проспект этой швейцарской клиники лежал… Майкл, оказывается, спустил деньги отца и ещё назанимал. Что мне оставалось? Майкл сначала не соглашался. Говорил, ещё чуть–чуть, и у него всё получится. Но я настояла, убедила, заставила.

— Идиот! — сквозь зубы процедил Алан.

— Майкл просто слабый человек. У меня после того, что случилось, все чувства к нему пропали. Я его презирала, ненавидела. Думала, если он будет гореть рядом со мной, а у меня в руках окажется канистра воды, то лучше выпью её. Давиться буду, но ему не помогу… А потом случайно встретила его в Храме. Жрец тогда ему последнее предупреждение давал. Так жалко его стало. В глазах страх, растерянность… Я и…

Алан сжал кулаки. И после всего этот гад при облаве даже пальцем не пошевелил, чтоб спасти Селину! Как, как можно с такими жизнь связывать?!

— Вот и пойми этих женщин, — пробубнил Трекер. — Точно материнский инстинкт.

— Что? — переспросила Селина.

— Что ж он в цербы не подался?

— Кто? Майкл? Да он тут всех ненавидел. У него лояльность почти на нуле была. Я думаю, что результаты его теста точно подправили. Наверняка эти бандиты своего человека в Институте имели. Майкл был совершенно не приспособлен. Без меня он в Шайнинге и года бы не продержался.

Алан вздохнул. Это ж надо, из–за одного кретина столько жизней исковеркано. А ведь ей всего двадцать три было. Как его Джессике. Бедная девочка. Что одна, что вторая жизнь — сплошной ад. Он просто обязан ей помочь!

— Знаешь, что? Не хватало ещё, чтоб тебя цербы в таком наряде увидели. Сейчас, конечно, не час пик для посиделок в баре, но эти шакалы могут и нагрянуть, — сказал Трекер, глядя на тряпьё Селины, и кивнул на дверь за стойкой.

Пока девушка плескалась в умывальнике, Трекер оторвал кусок картона от пивного ящика и написал маркером слово «Ремонт». Понятно, что в Шайнинге вряд ли требовалось что–то ремонтировать, но вдруг это отпугнёт лишних посетителей. Он повесил табличку на входную дверь и сел на барный стул в ожидании Селины.

Вернулась она минут через пятнадцать. Алан даже ахнул, глядя на неё. Это ж надо, чтоб такая красавица выбрала этого людоеда Майкла!

— Ну как? — спросила Силина, поправляя широкополую шляпу. — Я там ковбойский прикид нашла.

Трекер придирчиво посмотрел на девушку. Размер маленького японца оказался ей почти впору, правда, рукава были длинноваты. Но это даже лучше — разряженный браслет не будет заметен.