— Какой ещё примус?
— Во-от! Не изобрели ещё примус! [13]
— А зачем он?
— А ни зачем. Деньги я на нем заработаю!
— И большие?
— Может и не очень. Только я таких вещей столько знаю, что внедрить их все, наверное, и жизни не хватит. На чем-нибудь, да поднимусь.
— Кажется, тебе уже хватит, — покачал головой Лиховцев.
— Что?! — вскинулся Будищев, но потом, оглядев окружающую обстановку, как будто очнулся и кивнул. — Да, ты прав, дружище. Поздно уже. Давай ещё по одной, и пойдем в дом.
Тем временем Геся, Стеша и Елена сидели в гостиной при свечах и, поджидая своих мужчин, коротали время за рукоделием. Точнее, Степанида штопала Сёмкину рубаху, Леночка разглядывала дамские журналы, а Гедвига Генриховна давала ей пояснения, нервно поглядывая в сторону двери.
— Как необычно, — изумилась девушка, с очередной картинки. — Неужели такое носят?
— О, да! — усмехнулась модистка. — Но это ещё что! Есть кое-какие идеи… Ручаюсь, они произведут настоящий фурор!
— Как я вам завидую…
— Не стоит, — нервно отозвалась та, борясь с желанием выйти на улицу. — Хлеб швеи горек.
— Но ведь вы же не просто швея?
— Теперь, да. Но начинала я простой белошвейкой… Господи, да где же они ходят?!
— Ой, не знаю. На Алёшу это совсем не похоже!
— Не беспокойтесь, я прекрасно понимаю, кто выступил зачинщиком. Но ничего…
— Не надо его трогать, — тихо возразила Стеша и, откусив нитку, отложила свою работу в сторону. — Скоро он вернется и всё будет хорошо.
— Да кто же его трогает! — всплеснула руками пылкая дочь еврейского народа, но не стала развивать тему и пересела на оттоманку.
— С ним так бывает? — робко поинтересовалась Леночка.