Как ни странно, но хозяева имения в этот момент тоже говорили о них. Точнее о месте, которое Будищев предложил своему товарищу. Не то чтобы Гедвига Генриховна была против, вовсе нет. Но вот то, что он сделал это, не посоветовавшись с ней, незамедлительно повлекло за собой последствия.

— Ты уверен, что мы сможем это себе позволить? — в очередной раз поинтересовалась она. — Всё-таки управляющему нужно платить, даже если это наш друг.

— Я уверен, что мы не сможем здесь остаться, — с выражением безграничного терпения на лице, в который раз, отвечал ей Дмитрий. — В Питере мы с тобой за лето заработаем втрое больше, чем этот поместье принесет за год.

— Ты уверен? — недоверчиво протянула Геся. — Всё же больше тысячи десятин пахотной земли.

— Это нечерноземье, солнце моё! Ты знаешь, какая урожайность на здешних землях?

— Нет, но уверена, что не меньше сотни пудов с каждой.

— Ах, если бы! Если рожь, то в лучшем случае половина, то есть пудов пятьдесят, и пшеница немногим лучше. Да-да, я узнавал. Машка, конечно, прибрехнула насчет «сам два», но не так уж и много.

— Но, неужели, нет способа повысить урожайность?

— Есть, конечно. Но нужно вложить деньги, которых у нас сейчас нет, плюс, необходим человек, который будет всем этим заниматься. Агротехника, удобрения, трехполье и ещё чёрт знает сколько всякой фигни, о которой мы с тобой не имеем никакого понятия! Так что, пусть пока всё идет, как идёт. Хуже всё равно не будет, а Лёшка парень честный, воровать не будет, лес, тот, что остался, тоже на сторону не продаст и вообще…

— Ну, не знаю. Тебе всё же следовало сначала посоветоваться со мной.

— В другой раз — обязательно!

— Ну хорошо. А теперь скажи, говорил ли ты с отцом Питиримом?

— Говорил, — помрачнел Дмитрий.

— Какие-нибудь проблемы?