— Нет, я не об этом. Просто, понимаешь, хочется какого-то живого дела. Да хоть войны!

— Мало повоевал? — иронически поинтересовался Будищев.

— Много! Но там, по крайней мере, всё честно! Там враг, тут свои и мы сражались за правое дело! Ах, как бы я хотел вернуться в те дни… а ты?

— Вот уж нет!

— Ей Богу, это странно. Ты всегда плохо относился к войне, даже такой справедливой и благородной, как та в которой нам довелось участвовать, но при этом сражался лучше нас всех! Кстати, ты слышал, что будет новая экспедиция в Ахалтекинский оазис? Говорят, её возглавит сам Скобелев!

— Значит, опять кровь рекой потечет.

— Понимаю. Ты сочувствуешь диким детям пустынь, их вольному духу и стремлению к свободе…

— Блин, Лёха! Что за чушь ты несешь?

— Прости, не понял…

— Какие на хрен «свободолюбивые дети пустынь»? Да эти басмачи, или как их там, текинцы, ничуть не лучше башибузуков, с которыми мы воевали на Балканах!

— Но, извини, тогда я решительно тебя не понимаю!

— Ну что тут непонятного? Кто пойдет в этот поход?

— Солдаты и офицеры…

— Вот именно, солдаты! Простые мужики в гимнастических рубахах и с ружьями. За каким чёртом им эта война?

— Но если так рассуждать, то войны вообще не имеют смысла.

— Ничего подобного! Если бы после того, как мы завоевали эту самую Среднюю Азию, местных бабуинов разогнали, а их землю раздали русским мужикам, в этом был бы офигительный смысл!

— А куда же девать местных?

— Я предпочитаю заботиться о своих.

— Какая ужасная софистика! Разумеется, я тоже переживаю за наших воинов, но… даже не знаю, как сказать. Есть же ещё и цивилизаторская миссия. Мы несем, так сказать, прогресс…

— Даром им не нужен этот прогресс!