— Я понимаю, что ты чувствуешь, Пират, — сказал Мэл, поглаживая пса. — Мне тоже трудно в это поверить.

Внезапно послышался громкий треск, Хэкин простонал, и его тело стало стремительно изменяться, становясь прежним.

— Увы, мне следует ограничивать свой подражательный инстинкт, — вздохнул он. — Всякий раз, когда я поддаюсь ему, рвется мой одежда.

Мэл усмехнулся при виде загорелой кожи Хэкина, просвечивающей через прорехи в одежде. Теперь, когда Гуттаперчевый Человек опять стал высоким и худым, он еще больше стал походить на чучело.

— Вы должны опасаться подражать Боламу, — сказал он.

— Забудь ты о своей одежде, — махнул рукой толстяк. — Несколько пластиковых заплат — и она станет, как новенькая. Все это можно сделать за пять минут.

— И все равно, — утешающе сказал Мэл, — ваша маскировка была прекрасной. Я бы вас не узнал.

— Она одурачила бы многих, — с удовлетворением согласился Хэкин. — Но не так уж она прекрасна, о льстивый друг мой. Я не могу удерживать лицо измененным больше, чем на пять минут. А когда я усталый, мне вообще трудно меняться. По правде говоря, друзья мои, это неприятность похуже, чем треснувшая одежда. Именно из-за этого я ношу одежду свободного покроя. Чтобы превратиться в кого-то вроде Болама, необходимо, чтобы одежда висела на мне, как мешок.

Он уже вернулся к своим нормальным кондициям, и Мэл наблюдал, как он достает из кармана несколько кусков мягкого пластика и прикладывает их к дыркам в одежде. Затем взвился дымок от химикатов, и заплаты прочно сплавились с материей.

— Ну вот, — сказал Хэкин, — теперь все в порядке, и я снова могу ходить по кораблю. Мудрец, о друзья мои, не упускает случая пополнить копилку своих знаний. Пока, до встречи.

Когда он направился к двери, отделявшей выделенные для цирка помещения от остальной части корабля, он был ростом около шести футов. Но при каждом шаге сокращался на дюйм, а когда перешагивал через порог, то был уже не выше пяти футов.

Мэл пристально посмотрел ему вслед.

— Да Хэкин настоящий специалист по маскировке, — восхищенно сказал он. — Но я кое-что подметил, из-за чего у него могут возникнуть проблемы. У него не очень внятная речь. А если он, к тому же, станет изъясняться столь цветасто и вычурно, то его маскировка будет раскрыта.

— А ты вовсе не глуп, Мэл, — с одобрением сказал Болам. — Действительно, голос — его проблема. Это потому, что его внутренние мышцы изменяются труднее, и ему сложно говорить более внятно. Но не волнуйся о его манере говорить. Он может быть кратким, когда захочет. Его не раскроют, если только он не войдет в азарт, не забудется и не начнет слишком много болтать.

— Я не могу не думать, — с тревогой сказал Мэл, — о людях, которые попытались уничтожить ваш цирк. Как они проникли через эту дверь?

— Не знаю, — откровенно признался Болам. — Мне казалось, что дверь надежна, но, выходит, она даже не задержала их. Именно поэтому я и боюсь, что неблагожелатели повторят свою попытку. Но вставай, я покажу тебе все. Сейчас ты лучше поймешь, чего следует опасаться.

Мэл не заставил просить себя дважды. Он никогда прежде не видел межпланетный цирк, а теперь мог осмотреть его изнутри. Он пошел за Боламом по коридору. Пират, не дожидаясь специального приглашения, последовал за ними.

— Наш цирк, — сказал Болам, — занимает примерно половину пространства, зарезервированного для груза. Все межпланетные пассажирские корабли, знаешь ли, также перевозят и грузы. Место на них слишком ценно, чтобы тратить его впустую, и если пассажирская каюта оказывается незанятой, ее тут же наполняют чем-нибудь, что нуждается в срочной перевозке. За перевозку животных мы платим больше обычных грузовых тарифов, потому что не только занимаем место, но и используем воздух, еду и воду. Но не так много, как ты можешь подумать. Взгляни на клетки.

Мэл посмотрел в указанном направлении и был шокирован. Там стояло дюжины две прозрачных коробок, и каждую почти целиком заполняло какое-нибудь животное.

— А разве это не жестоко? — спросил мальчик. — Клетки такие маленькие. Животные в них не могут даже шевельнуться.