ГЛАВА 3

ЦИРК НА КОРАБЛЕ

Они заканчивали обед, и впервые за последние дни Мэл испытал чувство удовлетворения, которое появляется от хорошей еды, когда вы действительно голодны. Циркачи обладали большим запасом мяса разного вида, так что Пират тоже теперь наслаждался. Он лежал у лениво вытянутых ног Мэла и мог теперь не волноваться, что его отыщут и вышвырнут в космос. Ускорение корабля снизилось почти до ноля, и почти полное отсутствие силы тяжести было само по себе удовольствием.

— Ты уверен, что не возражаешь, Мэл, питаться здесь с нами вместо того, чтобы обедать в корабельной столовой? — спросил Болам Турине.

— Я бы возражал, если бы мне предложили обедать в столовой, — ответил Мэл. — Мне гораздо интереснее с вами. Кроме того, Пирата не пустили бы в столовую.

— Против Пирата они бы так не возражали, о мой друг с набитым желудком, — сказал Хэкин. — Но вот мы смущаем их жалкие умишки. Вокруг нас постоянно витает атмосфера цирка, и они считают нас уродами. Когда мы заходили в их столовую, они переставали есть и глазели на нас. А хотите знать правду, друзья мои? Как раз они-то и кажутся мне странными.

Силач протянул руку и рассеянно почесал Пирата за ушами. Собака от удовольствия подняла морду.

— Мы — уроды, — сказал Болам. — Любой необычный человек считается уродом. По крайней мере, так думают некоторые.

— Я только не понимаю, Болам, — сказал Мэл, — откуда у вас такая сила? Вы же сильнее всех, кого я когда-либо видел на Земле. Но на Марсе низкая сила тяжести, и люди, выросшие там, не могут развить такие мускулы.

— Я не вырос на Марсе. Я просто родился там. А затем мои родители вернулись на Землю. Сперва мне было трудно привыкнуть к новому месту жительства. Думаю, вы видели марсиан, которые вернулись на Землю со своей планеты с более слабым тяготением. Ходить или даже просто сидеть при земной силе тяжести им слишком трудно, это полностью истощает их силы. Со мной сперва было так же. Но я был тогда еще мал, и родители помогли мне приспособиться. Они разработали систему специальных упражнений, а врачи кололи мне препараты, стимулирующие развитие мышц. Обычно такие вещества обладают лишь кратким эффектом, но со мной оказалось не так. Вот я и стал таким, каким ты меня видишь. Просто уродом.

— Вы мне не кажетесь уродом, — сказал Мэл. — Мне жаль, что я гораздо слабее вас.

— Я вовсе не возражаю против своей внешности, — спокойно ответил Болам. — Я знаю, какой я внутри.

— И я тоже, о сильнейший из сильных, — отозвался Хэкин и тут же добавил Мэлу: — В мире нет более верного друга. А его необычайная сила очень полезна, когда возникают проблемы. Это не раз спасало наши жизни, и может спасти их снова.

— Не могу сказать, что я с нетерпением жду неприятностей, — сказал Болам, нахмурившись. — Но думаю, что нам стоит быть готовыми к ним. Кто бы ни открыл двери клеток — а я все еще не знаю, как это было проделано, — он по-прежнему находится на корабле среди других пассажиров. Но я знаю, что тот, кто послал негодяя, хочет убрать нас с дороги.

— Это еще одна причина, о проницательнейший, — сказал Хэкин Мэлу, — почему мы не ходим в столовую и в те места на корабле, которые часто посещают другие пассажиры. Это было бы слишком опасным приключением.

— Но разве вы не могли бы замаскироваться? — спросил Мэл. — Могу держать пари, Хэкин, что вы могли бы стать ниже, чем обычно. Вы стали бы совершенно иным, и никто бы на корабле не смог вас узнать.

— А голова нашего нового друга не так пуста, как окружающее корабль пространство, не так ли, Болам? Ты прав, о достойнейший отпрыск Оливеров, я могу изменить свой рост и даже черты лица. Смотри.

Мэл не мог поверить своим глазам, когда Хэкин отвернулся и тут же мгновенно повернулся обратно. Из высокого и худого он превратился в низенького и коренастого, а его лицо стало походить на приблизительную копию лица его партнера. Еще чуть-чуть, и он стал напоминать младшего брата Болама, поуже в плечах и не с таким мощным голосом, но все же весьма похожим на него.

— Ну, и как? — прогрохотал он почти как Болам.

Собака встревоженно зарычала.