С минуту она сидела молча.

— Я расскажу вам, — сказала она наконец. — Только защитник моего мужа знает об этом, но мне показалось, что он скептически отнесся к моим словам. А если он не поверил мне, — воскликнула она в отчаяньи — то как я могу надеяться убедить вас?

Горячие глаза Гонзалеса впились в нее, когда он ответил:

— Мы уже убеждены, мистрисс Стор.

А Манфред утвердительно кивнул головой.

Снова наступила пауза. Видимо ей было трудно начать рассказ, который, как угадывал Манфред, мог ее отчасти скомпрометировать.

— Когда я была девочкой, — начала она, — я училась в школе в Суссексе; это была большая школа, я думаю, там училось около двухсот девочек. Я не буду оправдывать своих поступков, — продолжала она быстро — я влюбилась в одного мальчика. Он служил у мясника. Это ужасно, не правда ли? Но я была еще совсем ребенком, и очень впечатлительным. Мы встречались с ним в саду; я прибегала туда после уроков, а он перелезал через забор, чтобы попасть на эти свидания, и мы болтали с ним без конца, иногда целые часы. Это был обыкновенный флирт мальчика и девочки, и я совершенно не могу объяснить, почему я делала такие глупости.

— Мантегацца очень просто объясняет это дело в своем сочинении о влечении. — пробормотал Леон Гонзалес, — Но простите, я перебил вас…

— Как я уже сказала, это была просто дружба между мальчиком и девочкой; я относилась к нему, как к герою, и боготворила его, потому что он казался мне великолепным. Вероятно, он был лучшим из всех мальчиков, служащих у мясников — улыбнулась она — он никогда не обидел меня ни одним словом. Дружба наша прекратилась месяца через два, и тем дело и кончилось бы, если бы я не написала ему несколько писем. Сознаюсь, это была величайшая глупость с моей стороны. Письма были очень обыкновенными глупыми любовными записками, и совершенно невинными, по крайней мере, тогда они казались мне такими. Теперь они снова попали ко мне и при чтении их я прямо испугалась своей опрометчивости.

— Так, значит, они у вас? — спросил Манфред.

Она покачала головой.

— Когда я говорила «их», я подразумевала, собственно, одно письмо, и у меня есть только копия его, переданная мне мистером Стедлэндом. Это единственное письмо, которое не было уничтожено и попало в руки матери мальчика: она отнесла его начальнице школы, и вышел крупный скандал. Начальница пригрозила мне написать моим родителям, жившим в Индии, и только, когда я дала клятвенное обещание прекратить знакомство с мальчиком, это дело замяли. Каким образом письмо попало к Стедлэнду, я не имею представления; я услыхала об этом человеке за неделю до моей свадьбы. Джеф скопил около двух тысяч фунтов, и мы уже назначили день свадьбы, когда над нами разразилась беда. Я получила письмо от совершенно неизвестного мне человека, в котором он просил меня зайти к нему в контору. Так произошла моя первая встреча с этим негодяем. Я захватила с собой его письмо и отправилась к нему отчасти из любопытства, недоумевая, зачем я ему понадобилась. Но недоумение мое вскоре рассеялось. У него небольшая контора на Риджент Стрит. Взяв у меня письмо, которым он вызывал меня в контору, он объяснил точно и ясно, что ему нужно от меня.

Манфред кивнул головой.

— Он хотел продать вам то письмо, — сказал оп, — за сколько?

— За две тысячи фунтов. Это был дьявольский план, — с негодованием воскликнула она, — он знал с точностью до одного пенни, сколько денег скопил Джеф.

— Он показал вам письмо?

Она покачала головой.

— Нет, но он показал мне снимок с него, и когда я прочла его и поняла, что можно придумать на основании этой в сущности совершенно невинной записки, кровь застыла у меня в жилах. Ничего не оставалось делать, как рассказать обо всем Джефу, потому что этот негодяй грозил разослать копии всем нашим друзьям и дяде Джефа, который назначил Джефри своим единственным наследником. К счастью, я уже раньше говорила Джефри о том, что случилось со мной в школе, так что мне нечего было опасаться его подозрений. Джефри отправился к Стедлэнду, и между ними произошла бурная сцена; дело дошло до драки, и бедному Джефу пришлось худо, потому что Стедлэнд, несмотря на свой возраст, сильный мужчина. Кончилось тем, что Джефри согласился купить письмо за две тысячи фунтов с тем условием, чтобы Стедлэнд написал расписку на оборотной стороне письма. Для нас это означало потерю всех сбережений и возможную отсрочку свадьбы, но другого выхода не было. Мистер Стедлэнд живет в большом доме около Клепгэма…

— Номер 184. Парк Вью Вест, — перебил Манфред.

— Вы знаете? — удивилась она — Так вот туда-то и отправился Джефри, чтобы закончить сделку. Стедлэнд живет один со слугой. Он сам открыл Джефри дверь и провел его в свой рабочий кабинет, находящийся в первом этаже. Мой муж, убедившись в бесполезности споров, заплатил все деньги американскими банкнотами, как было предписано Стедлэндом.