– Ничего я не брал. Я и забыл, что побывал на вокзале по просьбе Этель Бах, очень уж настойчиво она просила-умоляла, но открыть ячейку не смог. Несколько раз пробовал. Так и ушёл ни с чем. Позвонил и сказал об этом Этель Бах. Наверное, она ошиблась с номером, когда переписывала его из записной книжки мужа.

Ягуар в упор уставился на Дика, играя желваками, но детектив смотрел прямо, глаз не отвёл.

– А мы знаем, что вещи из ячейки ты взял. Больше некому. Признавайся, Белокурая Бестия, мы всё равно добьёмся от тебя правды.

– Я ничего не утаил, мне просто нечего скрывать. Ничего не могу понять в этой истории, хоть убейте. Чем же вам насолил этот Ли Бах?

Диего Рамос немного посомневался, а потом решился:

– Теперь можно рассказать тебе всё. Эту сволочь мы позвали ремонтировать кондиционер. Вроде бы, приглядывали за подонком. Рядом стояла пишущая машинка. За пару часов до его прихода мы проводили своё деловое совещание, говорили об очень важном, и кое-что печатали на ней. Приняли, как мы считали, все необходимые меры предосторожности: воспользовались не компьютером – из его памяти можно выкрасть сведения! – а именно пишущей машинкой. Специально достали со склада, давно не пользовались. Копий не делали. Забыли только о ленте на ней. Он же каким-то образом это усёк и заграбастал ленту, а на её место поставил другую. В ящике лежала запасная. Снять же текст с ленты пишущей машинки – плёвое дело.

– Ловко! – Присвистнул детектив. – Конечно, это дело не хитрое. Сейчас и не такое делают.

– Мы ничего не подозревали, пока Ли Бах не обратился в полицию. Позвонил из уличного автомата. Предложил продать ленту. А у нас там свой человечек имеется. Он нас об этом оповестил.

– Но как вы вышли на меня, как? Я тут при чём?!

– Полицейским он себя не назвал, но они, похоже, догадывались, с кем ведут беседу. Ли Бах потребовал двадцать тысяч долларов. Сказал, чтобы готовили деньги, позвонит позже. Едва мы услышали о пишущей ленте, как сразу всё поняли. Посмотрели, а в нашу пишущую машинку заправлена совершенно новая, которой ни разу не пользовались. Взяли этого Баха. Он не запирался, сказал, что спрятал ленту среди прочих вещей в автоматической камере хранения.

– Теперь я начинаю понимать.

– Вот-вот! Он действительно хотел бросить жену и уехать в другой город, в Сан-Франциско, но ему были нужны деньги, которые он надеялся получить от полиции. Уже приготовил вещи, так был уверен, что дело выгорит. Пришёл домой и тут супруга устроила ему скандал, призналась, что посылала тебя за вещами, пыталась выпытать его намерения. Ли Бах поспешил на вокзал, но вещей не нашёл – ячейка оказалась пустой. Он опоздал: всё, в том числе и нашу ленту, забрал ты, Дик.

– Нет, не брал. Даже не смог открыть ячейку.

– Правду ли ты сказал, Дик?

– Посуди сам, Ягуар, мне неприятности не нужны. Вещи бы я отдал клиентке, даже не стал бы заглядывать в них. А если бы даже мне попалась на глаза какая-то лента, то что? Откуда я мог догадаться, что на ней важная для вас информация?

– Информация там очень важная, очень. А тебя не случайно в своё время прозвали Белокурой Бестией, ты поразительно догадлив и смышлён, наделен редкостной интуицией. Не скромничай. Мог бы догадаться, при твоём уме сие не так уж невероятно. А там были фамилии, адреса, проведённые нами операции в последнее время и намечаемые на ближайшее будущее. Наши доходы с расходами, в том числе и на специфические, скажем так, мероприятия. Мы не можем предавать это огласке, пойдём на всё, но не позволим, чтобы подобные сведения попали в полицию.

– Теперь дело становится для меня более понятным, но, клянусь, я никогда не знал о существовании такой ленты, не видел и не держал в руках. Не видел воочию ни самого Баха, ни его вещей. Клянусь, я не смог открыть ячейку!

– Почему-то, Дик, я начинаю тебе верить. Да, верить. Но я не имею на это право, я сам себе мало доверяю. Я должен знать наверняка. У тебя есть ещё несколько минут и ты можешь признаться, иначе…

– Правду ты знаешь, нет смысла её повторять, – устало произнёс детектив.

– У меня есть мастер пыток, – Диего Рамос показал на горбуна, который тут же кивнул. У Дика пробежал по телу холодок и он снова вспомнил предсказание. – Он умеет развязывать язык любому. Только его очередь придёт несколько позже, если убедимся, что мы меня обманывал. Тогда ты сильно об этом пожалеешь. Так как?