Пятнадцатого марта 1215 года до Рима дошло известие о смерти Чингисхана. Без подробностей – заболел и умер. Так и не успел Яков-Тимуджин подчинить себе весь Китай. После заключения договора от 1204 года между королевством Русь и Ордой, которое вывело из войны империи Корё и Дайвьет, казалось, что особых сложностей с этим не возникнет, тумены Чагатая[118] зачистили предгорья Памира и Тибета и вышли на границу Гуридского султаната, взяв под контроль самый оживлённый торговый путь между северными Индией и Китаем. Чагатай заложил крепость и начал переговоры с султаном Мухаммадом Гури. Жизненной необходимости в торговле не было ни для одной из сторон – и Индия, и Китай производили одни и те же товары, зато у них имелся общий интерес – покорение Индокитая. Но этот интерес был общим не конкретно для Чагатая и султана Мухаммада, а для Орды и мира Ислама, поэтому переговоры шли неторопливо и завершились ничем, в мае 1207 года, когда султан Мухаммад Гури был убит одним из своих охранников. И не он один. Жертвами убийц стали султан Дели, Кутб ад-дин Айбак, Хорезмшах Ала ад-Дин Мухаммед и почти полсотни их родственников, по совместительству высших государственных сановников. Хашашшины вышли на тропу войны и повергли мир Ислама в хаос.

Старший сын Чингисхана, Джучи, тем временем небезуспешно воевал с Кхмерской империей и прекрасно ладил и взаимодействовал с ситуативными союзниками – королём Сингапура Анри I Грасье и императором Дайвьета Ли Као Тонгом. Ещё бы годик-полтора, и Кхмерскую империю разделили бы на три части, но в ноябре 1207 года, в ставку Чингисхана прибыли воспитывавшиеся в Риме младшие сыновья – Угэдэй и Толуй, оба уже христиане. Прибыли не бедными родственниками, а во главе шеститысячного войска наёмников-ветеранов Принципата. Не пожалел Ричард денег на их снаряжение. Да и к чему их было жалеть? В ноябре 1207 года ему уже исполнилось пятьдесят лет от роду, хранилища драгоценный металлов В Ракке заполнялись под крышу едва ли не быстрее, чем их успевали строить, налоговые поступления и доходы от монополий росли минимум на десятую долю каждый год, а с собой ведь не заберёшь ни пенса. В гробу карманов нет.

Словом, прибыли воспитанники Ричарда с двумя полками в Шанхай, который в этой истории Чингисхан построил первым делом и сделал своей столицей, и, эдак ненавязчиво, взяли своего отца под контроль. Очень вежливо и бережно, как знамя воинской части. Ты сиди здесь, отец, и олицетворяй собой, а воевать мы уже будем как-нибудь сами. Кобыле под хвост все эти ваши дикарские кочевые традиции. На дворе уже тринадцатый век!

Ещё, доставивший их флот, привёз станцию беспроводного телеграфа, типографию, сотню казнозарядных стальных полевых орудий и три сотни монахов, для организации управления МВД на месте. Это, не считая всяких мелочей, вроде телефонов и кабеля для них, дальномерных установок, воздушных шаров – корректировщиков огня, и одного начальника штаба, короля Людовика I Блуа, по прозвищу Геноцид. Чингисхану просто не оставили другого выбора, кроме как принять крещение, и официально назначить своим наследником третьего сына, двадцатилетнего Угэдэя. Так кусок Китая стал частью Принципата, а из Владивостока в Шанхай начала перебазироваться Германская дивизия.

Джучи и Чагатай немедленно взбунтовались, но именно этого от них и ожидали. Да, у них под командованием была практически вся Орда, почти семьдесят тысяч бойцов, против восемнадцати в Шанхае, но, чтобы поиметь хотя-бы призрачный шанс на успех, им нужно было объединиться, а они не смогли. Или не успели понять, что происходит на самом деле, и насколько это опасно.

На открытии десятой сессии сената, двадцать шестого декабря 1207 года, Ричард сложил с себя полномочия Принцепса, и выставил на голосование кандидатуру Спящего Леопарда. Его, разумеется, одобрили единогласно. Сир Кеннет I Маккинли, Спящий Леопард, несмотря на не самое высокое положение, при рождении, уже всем всё доказал. Его королевство раскинулось от устьев Одера и Дуная, до устьев Амура и Ялу. Кроме того, именно он воспитывал старшего сына Ричарда – Генриха-львёнка. Очевидно, что себе в преемники, Принцепс готовил его уже давно. Очевидно это было даже непосвящённым, поэтому возражать никто не стал.

Сразу после своей отставки, ничего не комментируя, Ричард отправился в Кум, где граф Абу-Мансур, Старец Горы, готовил свою армию, для наведения порядка в мусульманских владениях. Наводить порядок нужно было быстро, пока индийские войска Чола-младшего, воспользовавшись безвластием и неразберихой, не захватили слишком многого.

Южную часть Делийского султаната, вместе с Дели, отдать им придётся, но это был приемлемый компромисс. Индию, а империя Чола уже два года называлась Индийской империей, без Дели, Ричард представить себе не мог. Дели должен быть индийским, но севернее него пусть будут владения мусульман. Равно, как и правый берег Инда, и левый Ганга. На таких условиях, мир будет заключить вполне реально. Не вечный, конечно, но довольно долгосрочный. Мирного времени должно хватить и индийцам, для наведения порядка на своих территориях, теперь ведь для получения статуса провинции Принципата не требовалось крестить население, нужно было только создать условия для работы МВД; и мусульманам Абу-Мансура, для искоренения суннитской ереси и завоевания северо-западного Китая.

Граф Абу-Мансур, Старец Горы, Хранитель Святынь, был очень уважаемым в мире Ислама человеком. Именно благодаря его стараниям, каждый из мусульман, даже самый бедный, имел возможность совершить Хадж. Абу-Мансур взял пример с христианской церкви, которая организовывала для паломников эконом-туры и устроил нечто подобное. На это он тратил почти все свои доходы, при этом сам жил как аскет. Это не рекламировалось, но знал об этом весь исламский мир. Он не принимал звания Аятоллы[119], и уж тем более Великого Аятоллы, но все шииты считали его именно таким, а сунниты…, они просто видели разницу между собственными правителями – жестокими, наглыми, жадными, служителями не Аллаха, а Мамоны, и, по-настоящему, святым подвижником.

Не удивительно, что как только Абу-Мансур объявил о намерении объединить Ислам, под его знамя начали массово переходить сунниты, произнося шиитскую шахаду[120]. Разумеется, все они догадывались, кто на самом деле стоит за устранением суннитских владетелей, но тех владетелей считали тагутами[121], а «собаке – собачья смерть» – жизненный итог для них вполне справедливый.

В войско Верховного имама[122] даже не пришлось привлекать много наёмников, хотя желающих негров было достаточно для формирования трёх дивизий, сформировали всего одну, но зато это был настоящий спецназ. Негры хоть и приняли Ислам, его изучением не увлекались, а на проповедях в основном дремали. Им уже было обещано по три жены, достойное место в обществе при жизни, и отличный Рай после смерти, к чему ещё забивать себе голову всякими древними конфликтами? Мы шииты, а значит сунниты не правы, их следует либо вразумить, либо убить. Вот и вся мудрость. И ведь не скажешь, что они не правы.

К августу 1208 года, Абу-Мансур взял под контроль все мусульманские владения, течение суннитов было уничтожено, или загнано в глубокое подполье, а война с Индийской империей перешла в стадию позиционной, причём фронт проходил через центр Дели. Противоборствующие стороны попали в позиционный тупик, устроив по три линии обороны из окопов полного профиля, прикрытых артиллерией. Взломать такую оборону можно было только с применением авиации и танков, но ни того, ни другого, в распоряжении сторон не было. Впрочем, танков пока не было и у Ричарда, разве что несколько опытных образцов. Они уже были не так плохи, как английские Марк I, 1916 года выпуска, но всё равно пока не дотягивали даже до Т-34. Статус-кво можно было нарушить массовым применением миномётов, но в том и дело, что нарушать его не хотелось.

Мир на этой границе, Ричарда более чем устраивал, поэтому в сентябре 1208 года начались мирные переговоры. Впервые с использованием телеграфа. Абу-Мансур из Герата общался с Чола-старшим в Мадурае, а арбитром выступал «Гнев Аллаха» и «Воплощение Шивы» из Владивостока, куда он прибыл, чтобы пообщаться со своими сыновьями. И переговоры эти слышал весь мир, даже Ле Брюн в Лос-Анжелесе. Всё передавалось открытым текстом на одной частоте. Пусть все привыкнут к этому, как к само собой разумеющемуся, а потом дело дойдёт и до кодирования, и до частотной модуляции. Сразу выкладывать все козыри, Ричард не собирался даже перед своими «апостолами». Он прекрасно помнил аксиому – «Даже если ты натуральный параноик, это ещё не значит, что на самом деле никто не желает тебе зла».