– Капитан, Генрих. Сейчас я ваш капитан.

– Извините, Сир. То есть капитан. Встали неверные на том холме, начинают разбивать лагерь.

– Четверть пятого по полудню. – взглянув на часы, задумчиво произнёс Ричард – Они могли пройти ещё, как минимум, три мили, ведь до позиций Геноцида довольно далеко. Интересно, кого они боятся и почему не послали дозор, проверить наш холм?

– Между нами речка, да и холмик у нас маленький, пренебрегли. А боятся они, скорее всего нас, капитан. Наверняка они уже в курсе, что мы вышли в рейд, нас ведь видели китайцы в шести деревнях. Отец, получается, что мы только своим выходом, замедляем им движение на три мили в сутки?

– Отец – будете обращаться ко мне дома, лейтенант. Вряд ли они боятся именно нас, скорее, предполагают, что наш отряд такой не единственный. Хотя, значит в том числе и нас, и мы их не разочаруем. Сержантов Амори Плантагенета и Генриха Штауфена-Бомона немедленно ко мне. Остальным оборудовать оборонительные позиции, в режиме скрытности третьей степени. Стрелковые ячейки по периметру рощи на вершине холма. Здесь мы примем бой, поэтому пусть они очень постараются успеть организовать круговую оборону. Иначе, мы все тут и останемся, в одной братской могиле.

– Есть, капитан! – Генрих Плантагенет исчез, как призрак.

– Сир! То есть капитан, сержанты Бомон и Плантагенет прибыли в ваше распоряжение.

– Скромнее юноши и тише, вы не на параде. Вы нарисовались как на батальную картину маслом, но за нами, к сожалению, сейчас могут наблюдать только враги. Учтите это на будущее. Итак, Генрих, вы наш лучший артиллерист-миномётчик. Достанем мы отсюда до шатра Чагатая?

– Отсюда – нет, капитан. Но с самой вершины холма точно достанем. Нужно только тихонько спилить пару деревьев и все ветки, и соорудить помосты футов пяти высотой, к утру с этим точно управимся. Ударить предлагаю с самым рассветом. Клянусь, что накрою шатёр с третьего залпа!

– Действуйте, сержант Бомон! У нас два миномёта и шестьдесят мин, значит, у вас тридцать залпов. Вернее, не залпов, а дуплетов. – усмехнулся Ричард – Эх, знать бы, что так близко встретимся, взяли бы побольше…

Генрих Штауфен-Бомон приложил руку к полям своего пробкового шлема и молча умчался готовить позиции.

– Сержант Плантагенет.

– Слушаю, капитан!

– На этом холме нас обязательно зажмут, даже если Генриху удастся прикончить Чагатая. Геноцид начнёт своё наступление только утром двадцать пятого, значит держаться нам двое суток в полном окружении. Ричард-младший служит в вашем отделении, отправьте его с донесением в штаб Людовика Блуа. Через час оно будет готово, пусть отправляется до наступления темноты.

– Я могу приказать ему, капитан, но уверен, что он откажется подчиниться. Придётся вам назначить другого посыльного.

– Откажется. – печально кивнул Ричард – Но хоть один Плантагенет должен уцелеть.

– Уцелеть для чего, капитан? Чтобы жить с клеймом, сбежавшего с поля боя, где погибли его отец и старшие братья? Вы плохо знаете Ричарда-младшего. Сам я ему приказывать не буду, не хочу подрывать свой авторитет перед боем, пришлю его к вам. Разрешите идти?

– Не разрешаю, оставайтесь на месте. Вестовой, вернуть сюда лейтенанта Плантагенета и сержанта Бомона.

Вернулись. Ричард внимательно заглянул в глаза каждому из юношей.

– Скорее всего, завтра-послезавтра мы все умрём. Умрём красиво, но, увы, безвозвратно. Нас меньше сотни, а их почти двадцать тысяч, так что шансов выжить у нас нет. Преклоните колени, дамуазо, я считаю, что вы заслужили право и честь, погибнуть в золотых шпорах.