— Приходили женщины, вышла тяжелая сцена. Уже и домовину сколотили, и яму выкопали, и погребальное сшили. А вот отец и братья в стороне. Она ведь для них безбожница-активистка…

Он вышел.

Я прикинул, во что бы переодеться. Понятно, что при такой погоде перемены мне хватит ровно на полчаса, но уж больно противно липла к телу промокшая от дождя рубашка.

На улице послышались крики. Бросив папиросу, Турщ выскочил за дверь. Я выглянул в окно, но через запотевшее стекло ничего не увидел. Схватив плащ, кинулся следом, закрывая на ходу саквояж.

— Опоздали! — Фельдшер Рогинский махал руками, торопил нас. — Мать и кое-кто из местных забрали тело! Увезли в церковь!

Мы почти бежали по улице.

— Этого нельзя допустить! — кричал я Турщу, думая, что если тело успели подготовить для похорон, то уничтожили все улики, которые еще можно было бы найти. — Как же вы проглядели?

Тот так опешил, что начал оправдываться:

— Это ж такой народ! Категорически любого выпада, подлянки можно ждать! — Он остановился, развел руками.

Фельдшер пыхтел, багровея от быстрого шага. Выговорил, задыхаясь:

— Больница не острог, охраны там нету!

Турщ, с досады далеко сплюнув, шагнул, чтобы не попасть себе на начищенные сапоги.

— Нужно задержать погребение, — сказал я. — Либо успеем, либо придется эксгумировать.

— Выкапывать, значит… Растерзают. Зашумят! Идите к пристани, я нагоню, только возьму подмогу. — Турщ ушел, широко шагая.

Солоноватый ветер посвистывает, подталкивает на волнах, заносит в лодку дождь пополам с речной водой.

— Любашу у нас все знали. С семьей она в контрах. Вообще у казаков бабы — ух, боевые, по хатам не сидят. А Любка и вовсе… в городе училась, опять же курсы политграмоты. — Молодой милиционер (из округа, его разыскал и взял с нами Турщ) гребет с усилием, но продолжает болтать. Отмахнулся от моего предложения сесть на весла, сказав, что знает все протоки здесь и так пройдем быстрее. Ориентируется как птица, чутьем — за камышами проток не рассмотреть. Дождь мелкий, морось лепит волосы к лицу.

— Из города она на машине с почтой добиралась? Я говорил с водителем.

— Да, как обычно, на ней! Но колесо увязло, Люба не стала ждать, пока вытащат, вылезла, сказала, пешим ходом быстрее. Верно я говорю, товарищ Турщ? — Милиционер опустил весла, осмотрелся, и мы нырнули в другую протоку.

— При ней были личные вещи кроме материалов для агитации. Где они?

— Узел был. Ну, ищо чемодан. Она его в кабине шофера оставила. Чтоб вроде как подвез ей опосля. И пошла. Чемодан мать забрала.