Оглянувшись, увидела, как мама с одеялом в руках обхватила пылающий бидон и перекрыла газ. За тонкой стенкой из рубероида стояли еще два баллона со сжиженным газом, могли и они вспыхнуть.

Обожженного мужа повезли в больницу за двадцать километров. Пока врач осматривал его и перевязывал, я молилась богу под вой ветра, чтобы он остался жив.

Через две недели, как по графику, у нас случилось еще одно происшествие. Мы ехали по скоростной трассе. Вдруг услышали шипение в багажнике, газовый баллон раскрутился. Дима еле закрутил вентиль и обморозил ту же руку, которую обжег при пожаре.

Приехали домой, тут раздается звонок телефона. Звонит свекровь – мать Димы:

– Как у вас дела? Сны плохие снятся, срочно приезжайте ко мне.

Она уже сбегала к какой-то гадалке, которая сказала:

– Летал прежде, как стальная птица в небе, сейчас он на земле. Чтоб не сомкнулись небо и земля, надо…

Пришлось нам выполнить то, что она велела, чтобы отвести беду.

В цветущей степи мы нашли родник с ключевой водой, сварили на этой воде паби, поклонились на все четыре стороны, оставили кашу и ушли, не оглядываясь.

Четыре года мы жили в степи по шесть месяцев. Я уволилась из школы, а муж ушел на пенсию в тридцать шесть лет с огромным летным стажем за плечами.

Каждое утро я встречала рассвет в поле. До чего же отзывчивая и благодарная была земля, все труды возвращала сторицей.

Однажды утром вижу у своего балагана директора нашей школы:

– Выручай, Алексеевна, некому рецензии писать к сочинениям на золотые медали.

Я протягиваю ей свою руку ладонью кверху:

– Смотрите, линии ума стерты, на их месте остались трудовые мозоли.

Посмеялись вместе и поехали в школу писать рецензии. Иду по школьному коридору и понимаю, что не все ученики заметили мое отсутствие. Тренькнула струна в сердце, как тогда в районо, когда заведующий, не глядя, молча подписал мое заявление об увольнении по собственному желанию. А я двадцать пять лет отработала в одной школе, старалась, между прочим.

Поэтому ни одна работа не должна стоять выше вас и вашей семьи. Закрыли дверь в конце рабочего дня – и оставляйте там все вопросы, не несите их в дом. Ограждайте свое пространство.

На четвертый год работы на поле мы уже стали разбираться в тонкостях своего труда. Шаг первый – найти бригаду, чтобы тебе дали участок. Бригадир набирает людей, которые должны ему отдать часть урожая, – корейский оброк по договоренности. Шаг второй – работай. Посеял и жди всходы. Шаг третий – отбивайся! От тех, кто будет тебя доить весь сезон: пожарники, газовики, санитарные службы, заготовители. Шаг четвертый – часть урожая, который удалось отбить для себя, везешь на реализацию. Шаг последний – пан или пропал. Тут уже выступают на сцену настоящие игроки: ГАИ и рэкет. Если повезет, то вернешься домой, ободранный как липка.

Не знаю, когда успели расплодиться грабители на поле. В детстве я не слышала от родителей разговоров про поборы, они жаловались только на неурожайный год, который не зависел от них: поздняя весна, ранняя осень, плохие всходы, нехватка воды… Но каждую осень папа исправно возвращал долги – деньги, которые он занимал у ростовщиков. А мы не смогли.

Долги надо возвращать. Всегда и всем. Лучше бы их не брать вообще. И должными быть лишь любовью. Кстати, в Библии так и написано.