— Ну, как же все будет хорошо? — Бекка стала дышать чуть ровнее, успокаиваясь от воды и близости Бернардта. — Может быть, скоро будет заказ. Может быть, тебя выпустят вмонтировать мне деталь для перевозки. Господи, уже месяц, как ты тут, — девушка заплакала снова, она развернулась к доктору, вжимаясь ему в грудь. — Все совсем плохо, Бернардт.
— Я тут не особенно скучаю, — он взъерошил ее волосы, улыбнулся обнадеживающе. — Расскажи мне, что произошло наверху за это время?
Бекка отстранилась от доктора, вышла из уборной и села на его кушетку, сгорбившись. Она выглядела измученной, ее глаза припухли, руки обветрились и покраснели от работы в прачечной, которой ее решил наказать Патрик.
— Я хотела прийти к тебе чуть раньше, но не решилась, зная, что не смогу промолчать, — Бекка нагнулась еще сильнее вперед, сжимая коленями переплетенные пальцы. — Я жду ребенка. Пускай я не пригожусь тебе там, на воле, но теперь и я хочу выбраться отсюда.
— Я с самого начала хотел забрать тебя с собой, Бекка, так что не говори глупостей. Разденься, осмотрю тебя, — по-прежнему спокойно сказал доктор, но в душе ощущая некоторый шок. Беременности он не ожидал. Да его свидания с девушкой были частыми, но почему-то в голове не укладывалось. — Знаешь, ты так часто говорила мне подождать, что я уже почти привык быть тут. Но теперь, конечно, я думаю, что больше нельзя ждать.
— Пожалуй… — Ребекка не спешила раздеваться. — Я тебе сигарет принесла. Нашла на столе. Страшно подумать, что будет, если Патрик узнает про…
— Плохая вентиляция, я уже говорил, курить не стоит, — Бернардт небрежно сунул пачку под матрац. Желание осмотреть женщину не угасло. Мало ли что, к другому врачу она явно не обращалась, а Патрик, скорее всего, ее бил. — Какое сегодня число? Двадцать седьмое, кажется? Один мой пациент придет меня навестить совсем скоро, если уже не… Так что там с Патриком? Он что-нибудь придумал, кроме как пытаться угнетать всех своим видом и ограниченным пространством?
— Была попытка проверки завода. Потом еще одна. Надо ли говорить, что если я здесь, то все для Патрика прошло удачно? — Бекка расстегивала блузу, ее глаза смотрели на него с нежностью. — Вообще, сейчас и Патрик боится лишний раз вздохнуть: приехали люди сверху, хотя и они не есть верхушка. Я не знаю, кто они, не знаю, о чем говорят и какие решения принимают.
Бекка закончила раздеваться. Иногда она была слишком послушна, а иногда до невозможности упряма.
— Слушай, если заказ будет на дорогую поставку — деталь будет во мне. Но я, — Бекка подошла ближе к Бернардту, чтобы их никто не услышал, и заодно прижаться быстро замерзающим телом. — Я не доберусь до заказчика. Я сделаю звонок на завод и скажу, что они не могут сами достать заказанную деталь, что просят прислать тебя. Патрик не откажет. Правда, за людей сверху я не могу ручаться. Но Патрик их сможет убедить.
— Ты слишком наивна. Меня все равно поведут под охраной, какой смысл в твоем плане, если Патрик перестрахуется? Я уверен, я за время заключения поумнел.
Их могли сейчас подслушивать, акустика маленьких помещений вполне позволяла такое. Он не мог довериться, если и второй план не удастся, то лучше не рисковать.
Бернардт прощупал ее ребра, подвздошье, живот. Хотя конечно, тут требовался не хирург, а гинеколог. На ощупь он определил, что у нее не было трещин в костях или сломанных ребер, что пока все в порядке. Потом накинул на Бекку одеяло, сел рядом и задумался.
— Говоришь, верхушка… много их?
— Этого и Патрик не знает. Он просто подделывает детали и координирует людей на заводе.
Бекка все еще не могла расслабиться. Бернардт ее понимал, раньше ее жизнь тоже не была спокойной, безопасной и радостной, но сейчас, казалось, достигла апогея. И причиной этому стал он сам.
— Наверно, я могу провести тут с тобой много времени, но мне придется уйти — я просто буду тебя объедать и красть лишний воздух. Нет смысла вести беседы о деле деталей, давай лучше согреем меня, — Бекка положила подбородок доктору на плечо. — А потом я расскажу тебе о том, как мы будем жить на воле. Какой там свежий воздух, чистая вода, красивые люди. Что мы больше никого в жизни не обманем, что нас не за что будет ловить.
Бернардт понял. Проще подумать обо всем позже, ведь эта женщина скучала по нему, так же как и он по ней. Сейчас между ними не должно остаться лишних слов, только тепло и страсть, та любовь, которую пока еще не признали обе стороны. Поцелуи, объятия, время на то, чтобы прийти в себя — совсем короткое.
Время шло. Может, Лондон уже впускал в себя весну, может, все еще оставался закован в зимние холода. Под землей царила лишь неизвестность, растягивая в вечность однообразное течение времени.
В камере казалось, что огромный механический монстр — завод, уснул, похоронив в своем погасшем чреве пленника. Но нет, выше он все еще гудел и скрежетал, перегонял пар по своим медным и жестяным венам. Он был по-прежнему бурлящим, разгоряченным драконом.