Книги

Механическое стаккато

22
18
20
22
24
26
28
30
Механическое стаккато АнастасияКашен-Баженова

Доктор Штейн талантливый психиатр и хирург, совсем недавно получивший под свое начало клинику. Немного социопат и аккуратист до фанатичности, с пристрастием к самым темным тайнам своих богатых клиентов. Ничто не может поколебать уклад его жизни, пока один незнакомец не помещает на лечение племянницу, оставляя клинике кругленькую сумму и странное требование — выпускать девушку в город каждый второй день. В город, который держат в страхе «охотники за механическими органами». Кто такая Ребекка? Тихая сумасшедшая? Любовная игрушка, от который устал богач? Преступница и наркоманка или святая лондонских трущоб? Вот только, раз проследовав за ней, доктор теряет не только свою жизнь, но даже имя.

ru
FictionBook Editor Release 2.6.7 21 October 2016 https://knigolub.net 87779585-A65F-47EB-B67D-16521088B99D 1.1

1.0 — создание файла

2016

Анастасия Кашен-Баженова

Механическое стаккато

С благодарностью Царакаевой Ирине за доктора и Сэла.

Глава 1

Каким может быть кабинет руководителя клиники?

Этот был большим и очень предсказуемым. Изображения из анатомического атласа на стенах, полки, забитые книгами, широкий стол и удобные кресла для важных посетителей. Скелет в углу. Все под стать человеку, сидящему за большим столом.

Именно таким бы представился главный врач любому человеку, имевшему возможность увидеть кабинет до знакомства с хозяином.

Но кое-что делало интерьер слегка безумным, кое-что выбивалось. На одной из полок висела маска в виде головы диковинной птицы, на скелет в углу был небрежно наброшен грубый кожаный пиджак. А на стене за креслом доктора темнело ружье и инструментарий какого-то живодера.

На столе в странном порядке лежали стопками бумаги, образуя между краями идеально ровные коридорчики. По этим идеальным коридорчикам невольно бегал взгляд, иногда останавливаясь на буквах какого-нибудь бланка.

Сам доктор — джентльмен примерно тридцати пяти лет, с прической, модной, но и в тоже время слегка небрежной, с круглыми очками на носу, суровым взглядом и изредка всплывающей «понимающей» улыбкой, не смотря на ожидающего его внимания посетителя, писал:

«Говорят, что в мире все всегда повторяется. Повторяются люди, повторяются события, повторяются места…

Я почти уверен, что где-то есть место, похожее и на мою больницу. Мою — странно звучит. До сих пор не слишком привычно. Как и то обстоятельство, что бедняга Флавель, управлявший тут всем до меня, был растерзан этими «зверями в человеческом обличии» из буйного отделения. Вовремя и кстати.

Право слово, Флавель, ты был неплох, но Бернардт Штейн уж получше тебя».

Время заметки выходило некрасивым: минутная стрелка находились где-то между двадцатью и двадцатью пятью минутами. Доктор решил не писать цифры. Оценивающе пробежав взглядом по строкам, выведенным мелким, убористым, но разборчивым почерком, совсем не свойственным врачам, промокнул листы, чернила уже подсохли, и прикрыл дневник бумагами.

Он облокотился на стол и стал оценивающе рассматривать посетителя, последнего на сегодняшний день, десятого. Главный врач никогда не принимал нечетного количества людей, и сегодня пришлось задержаться ради круглого числа.

Посетитель выглядел богатым человеком, и доктор Бернардт Штейн до сих пор не до конца понимал, как с ним разговаривать. Гостя он не знал, что не так уж удивительно — никто не может знать всех вокруг, но доктор старался запоминать особенно важных и состоятельных людей: их маленькие привычки, сильные стороны и слабости; знать побольше о людях, с которыми привык общаться или мог столкнуться. Важные персоны в психбольнице были частыми гостями, ведь упечь ненужного родственника в психушку безопаснее, чем просто избавиться от него каким-нибудь варварским методом вроде убийства.

— Вообще, док, она тихая девочка, — богатый дядя еще не представленной доктору душевнобольной отер платком покрывшийся испариной лоб.

Он не нервничал, просто страдал отдышкой и еще двумя-тремя разными недугами, свойственными слишком полным людям. Его выражения выходили простыми, небрежными, что создавало о нем впечатление, как о человеке, хоть и нажившим богатство, но не имеющем благородной истории семьи. Скорее, удачливый торговец или делец.

— Мне ее родня умершей сестры подкинула, — продолжал он жаловаться. — На что им блаженная? А мне на что? Да, в общем-то, и не страшно — прислуги полон дом, но дело в том, что я уезжаю по делам в Азию.