— Почему же я пару месяцев был уверен, что ты не слишком жива?

— Мне жаль, что моя пропажа доставила вам неудобства, — Бекка откинулась на спинку стула, отвела взгляд в сторону, словно пыталась что-то разглядеть через задернутую занавесь. Девушка поднесла замерзшие пальцы ко рту и грела их дыханием. — Мне сказали, что я должна уйти, пришлось спровоцировать поломку легкого. Будто оно не совсем пережило купание в реке. Но в больнице мне не дали отойти от операции — забрали через пару часов, как вы ушли.

— Я так понимаю, ты связана с "охотниками на детали"? — Бернардт открыл меню, небрежно лежащее на столе, и, что-то выбрав, протянул девушке с жестом, который подразумевал, что она может заказывать, что угодно.

После того неожиданного порыва, когда он прижал ее к себе у метро, доктор решил вести себя более отстраненно. Оттого казалось, что меню интересует его больше, чем то, что могла поведать Ребекка.

— Нет никаких охотников за деталями, никто не ворует их, — быстро проговорила девушка, будто пытаясь быстрее скинуть с себя домыслы доктора.

К меню она даже не прикоснулась, только попросила заказать ей бренди, потом добавила:

— Механизмы всегда добывали незаконными способами, как и органы для пересадки. В этом году таких случаев не больше и не меньше. Паника в газетах раздута.

— Надеюсь, та несчастная была уже мертва, когда ее решили выдать за тебя, — доктор не спрашивал, просто выразил надежду.

Ребекка не сняла плаща и продолжала дышать на руки, то ли никак не могла согреться, то ли нашла предлог не смотреть на мужчину. Повисла еще одна пауза, потом, будто очнувшись, Бекка ответила:

— Та девушка умерла у нас. О подмене я узнала только на прошлой неделе. Меня слишком рано забрали из больницы, и только вчера я смогла выбраться в город. Весь месяц пролежала в горячке, стараясь не выкашлять слишком много крови. Но сейчас все уже хорошо.

— Зачем тогда кого-то потрошить? В чем смысл? — Бернардт нажал на звонок, подзывая официанта, затем достал сигарету и прикурил. — Мы работали с некоторыми образцами при пересадке новых механизмов, где в старых моделях детали не были проиндексированы. Я мыслю в верном направлении?

— Считаю, что вам не стоит мыслить в этих направлениях, — отрезала девушка. — Поверьте, рассказывая вам что-то, делаю вамлишь медвежью услугу. А мне бы не хотелось доставлять вам неприятности. Я говорила, что не доведет до добра привычка хранить чужие тайны, — Ребекка, наконец, посмотрела своему собеседнику в глаза. — Посмотрите на меня — я кукла. Мне же каждое неосторожное слово аукнется. Да и вам разве понравился полицейский допрос?

— Аппарата для чтения мыслей пока еще не изобрели, и если ты меня не выдашь, то беседа останется только между нами, — Бернардт замолк, оставив на лице легкую полуулыбку. — Никто не узнает о нашем разговоре.

Раздались шаги, и вошел официант, которому доктор быстро продиктовал заказ. Когда они снова остались одни, беседа продолжилась:

— Хранение тайн мое личное хобби, и я хотел бы понимать, во что оказался втянут. А потом, Ребекка, если за нами следили, то мне наверняка будет не очень хорошо. Приятно сознавать, что я хотя бы знаю, из-за чего. Кстати, Ребекка — это настоящее имя?

— Да, настоящее.

Им подали напитки, Бекка пригубила бренди. Следующая ее фраза вышла жестче предыдущих:

— Знаете, времена, когда я удовлетворяла любые чужие желания, прошли. Ваше хобби — ваша забота, — она вдруг встала. — Может вы, и привыкли играть чьими-то жизнями, но в меня уже играет кто-то другой. Я не хочу сломаться раньше времени. Прощайте, Бернардт! Она решительно вышла из кабинки. Доктор не успел и приподняться со стула, как услышал, что что-то за ширмой с глухим грохотом упало на пол.

Доктор и официант подбежали к Ребекке почти одновременно. Девушку поднял Бернардт, померил пульс. Ничего серьезного, просто истощение, да и кто будет в такие холода разгуливать в осенней одежде? К тому же, были осложнения с легким, если она только-только начала вставать.

Он успокаивающе улыбнулся официанту: