– Не хочу останавливаться, – грустно вздохнула Мэгги.

Джонни улыбнулся, прижался лбом к ее лбу, скользнул руками по ее спине к талии.

– Прости. Я не мог больше ждать, – выдохнул он.

Мэгги не поняла, что он имеет в виду. Наверное, он не может слишком долго парить в невесомости.

– Я не мог больше ждать, – повторил Джонни. – Мне так хотелось поцеловать тебя, но я боялся, что потеряю контроль и свалюсь вниз вместе с тобой.

Сердце Мэгги запорхало у нее в груди и легкой бабочкой вылетело наружу. Веки закрылись сами собой, когда он нежными пальцами провел вверх по ее спине, а потом очертил длинную линию, что шла от шеи к ладоням. Он выпустил ее пальцы и обнял за талию, скользнув своими широкими ладонями от лопаток Мэгги вниз, к ее бедрам. Он притянул ее ближе, прижался лицом к плечу возле самой шеи, ощутил неодолимое желание раствориться в ней. Мэгги провела пальцами по его волосам. Она давно уже позабыла о том, что ей хотелось летать. Джонни вновь поднял голову и, ища ее губы, коснулся ртом ее шелковистой щеки. Она повернулась ему навстречу, мягко прижалась губами к его губам, ощущая его теплый, медовый вкус, наслаждаясь тем, как звучало в его устах ее имя, когда он, забыв обо всем, упивался ею. Они отчаянно желали быть еще ближе, совсем раствориться друг в друге, никогда больше не разлучаться.

День прошел в сонном томлении – словно время остановилось и перед ними открылся альтернативный мир, в котором, кроме них, больше никто не жил. Мэгги отыскала коробку старинных костюмов – цилиндры, фраки, платья с шуршащими юбками и пышными рукавами. В углу костюмерной стояло высокое овальное зеркало, и Мэгги пришло в голову нарядить Джонни и взглянуть на его отражение: ведь костюм никуда не денется. В зеркале отразились пиджак и строгие брюки, сидевшие на невидимом мужчине из плоти и крови. Цилиндр держался прямо над отсутствующей головой, под пустым рукавом качалась тросточка. Джонни и сам не знал, почему раньше до этого не додумался. Ведь он мог бы в свое удовольствие пугать учащихся Ханивилльской школы.

– Какой ты франт, – присвистнула Мэгги, удивляясь тому, что ее уже не пугает отсутствие отражения в зеркале. Она словно приняла его целиком, приняла всю правду, которую знала о нем, и перестала бояться.

Джонни прицепил себе под нос густые черные усы и задрал верхнюю губу, чтобы они не упали. Зеркало отразило усы, волшебным образом повисшие прямо под шляпой, и оба они расхохотались.

Мэгги нашла парик в духе Мэрилин Монро и натянула его. Приняв соблазнительную позу, она с придыханием спросила у Джонни, предпочитает ли он блондинок.

– Всегда предпочитал, пока не встретил хорошенькую девчурку с большими голубыми глазами и длинными темными волосами. Теперь я люблю брюнеток.

– Серьезно? Ты раньше предпочитал блондинок? – Мэгги стояла перед ним, уперев руки в бока и пристально глядя на него.

– Мне нравились девушки, Мэгги. И точка.

– Да ты и сам наверняка нравился девушкам, – обиженно буркнула Мэгги и шлепнулась на старую табуретку.

– Не стану врать, я им нравился. – Джонни улыбнулся молодцеватой улыбкой и игриво задвигал бровями, и Мэгги, забыв о мучившей ее ревности, фыркнула. – А ты сама? Ты… любила кого-нибудь? Раньше? – спросил он, старательно притворяясь, что ему все равно.

– Нет, – искренне ответила Мэгги. – Никогда. Может, у меня просто возможности не было, или я думала только о том, как выжить, вот только я никогда прежде не встречала никого, кто вскружил бы мне голову… пока не появился ты. – Она стащила с головы светлый парик, провела пальцами по своим спутанным волосам.

Джонни протянул руку и повторил ее движение, расправляя гладкие пряди ее волос, пропуская их сквозь пальцы. Он смотрел на нее, и у него на лице читались преданность и желание. А потом он поднял ее, и поставил у зеркала, и встал позади нее, обнимая за плечи. Они пристально вглядывались в отражение в зеркале: красивая девушка в невидимых объятиях своего идеального возлюбленного. Потом он обошел вокруг нее и встал перед зеркалом, заслонив отсутствующее отражение своим вполне осязаемым телом.

– Мэгги. Я никогда не любил ни одну девушку… пока не встретил тебя, – тихо признался он.

Мэгги сглотнула ком в горле, не дававший дышать. Она много раз говорила Джонни, что любит его, но он еще никогда не произносил этих слов. Он боролся с собой, сопротивлялся чувству – быть может, ради нее самой, не ради себя. Но теперь он сказал ей эти слова, и она не позволит ему забрать их обратно. Она сохранит их, сохранит его, пока время им это позволит.

Но вскоре альтернативный мир, в котором они оказались, рассеялся, и вокруг воцарилась реальность. Мэгги нехотя прибралась в пропыленной костюмерной и сунула костюмы обратно в коробку. Джонни легко поцеловал ее, обхватил руками и вновь воспарил вместе с ней. Поднявшись в воздух, он пересек темный зал и поставил Мэгги на то же место, с которого несколько часов назад началось их путешествие. Они не стали прощаться. Оба понимали, что прощания теперь неуместны. Будь что будет, но прощаться они больше не станут.