Голос у Шада снова сорвался, но на этот раз не из-за всех этих подростковых гормонов, а от гнева. Он злился из-за Мэгги. И здорово переживал за нее.
Внезапно он почувствовал, что совсем не хочет больше орать. Нет, теперь ему хотелось сесть и расплакаться – прямо как Мэгги. Он развернулся и двинулся к той двери, через которую вошел в школу. Ему осталось сказать всего одну, самую последнюю вещь.
– Просто оставь ее в покое, Джонни. Неважно, кто ты и что ты. Просто уходи, и дело с концом. Уходи навсегда, ладно? Мэгги не нужно то, что ты можешь ей дать.
Шад толкнул входную дверь, но она не поддалась, словно ее заперли изнутри. Он выудил из кармана ключ Мэгги, завозился, ища замок, но тут волосы у него на затылке сами собой встали дыбом. Он вздрогнул и быстро оглянулся, но нигде поблизости не обнаружил никаких следов призрака. Он снова взялся за ручку двери, но ему в руку словно ударило током, и он ошеломленно отпрянул.
В следующий миг стекло на входной двери, прямо перед глазами Шада, запотело – так, словно на него дохнули сразу человек десять. На запотевшем стекле стали появляться буквы, потом слова, как будто кто-то прямо сейчас писал их пальцем. Шад едва сдерживался, чтобы не завопить от ужаса, и лихорадочно дергал ручку двери. Но когда послание было окончено, он не смог отвести глаз от написанных на стекле слов:
Дверь неожиданно поддалась, и Шад вылетел на морозный двор, под лучи неяркого декабрьского солнца. Вскочив на свой десятискоростной велик, он неловко протащил его через газон, спрыгнул с бордюра, вылетел на мостовую и врезал по педалям так сильно и яростно, как никогда прежде.
Джонни стоял у двери, за которую только что вывалился Шад, и смотрел, как тает его послание на отпотевавшем стекле. Он написал именно то, что хотел. Но при этом до смерти перепугал паренька. Ну и поделом. Черт, да у этого парня на него зуб! Но Джонни он все равно нравился. Он был отчаянным – и преданным. Лучшего друга для Мэгги и представить нельзя. Он сделает так, как велел ему этот паренек: исчезнет. Это лучшее, что ему остается.
17. Ведь тебя со мной нет[28]
«Скайлайнерс» – 1958
Почти все рождественские каникулы Мэгги провела, стараясь быть лучшей в мире внучатой племянницей. Она перемыла и перебрала весь дом тетушки Айрин, от подвала до чердака, и в процессе уборки обнаружила множество потрясающих вещей: старые пластинки и работающий проигрыватель, одежду, сумочки и туфли, при виде которых и девчонка, и даже вполне взрослая девушка запищала бы от восторга. Айрин сказала, что она может взять себе все, что захочет, но Мэгги чувствовала, что тетушкины наряды будут снова и снова напоминать ей о голубом платье и о том, как она танцевала с Джонни. Голубое платье было упрятано обратно в чехол и отправлено в самый дальний угол шкафа в комнатке Мэгги.
Мэгги отложила несколько вещиц, которые ей не хотелось сейчас примерять, но и отдавать не хотелось, разобрала и рассортировала все остальное и сложила в коробки все, от чего Айрин была согласна избавиться. Генеральная уборка навела Мэгги на мысль о запертом ящике под подоконником у нее в спальне. По понятным причинам она еще не спрашивала о нем у тетушки. Нельзя ведь просто взять и рассказать за завтраком о том, что ночью к тебе в комнату заходил призрак.
– Тетя Айрин… – осторожно спросила Мэгги, вытирая пыльные ладони о свои сильно заношенные джинсы.
Айрин рассеянно подняла голову от фотоальбома, целиком поглотившего ее внимание. Волосы у нее растрепались, на носу виднелось грязное пятнышко. Мэгги снова подметила, как они с тетей похожи… Одного взгляда на Айрин было достаточно, чтобы понять, как она сама будет выглядеть лет через пятьдесят.
– Да, дорогая?
– У меня в комнате, под подоконником, есть дверца. Она заперта. Что там, какой-то ящик? – Порой лучше не юлить, а спросить напрямую.
Айрин нахмурила брови и очаровательным жестом склонила голову к плечу:
– Кажется, я не до конца понимаю тебя, дорогая.
– Под подушкой на подоконнике есть замок. Вы наверняка знаете, где от него ключ. Если в ящике пусто, я бы могла его использовать.
Айрин захлопнула альбом и поднялась со старой табуретки: