– Знойный – значит страстный? Так?

– Знойный – значит очень… м-м… привлекательный, – осмотрительно пояснила Мэгги.

На лице у Джонни появилось странное выражение. Он ничего не ответил и продолжал молча работать, но на переносице, между его ярко-голубыми глазами, пролегла глубокая борозда. Он работал все быстрее, руки так и летали от одной детали к другой. Мэгги подыскивала новую тему для разговора, но он вдруг резко прервал молчание:

– Так что там с этим Эдвардом? Если он такой привлекательный, почему ты никогда мне о нем не говорила? Он из твоей прежней школы?

Мэгги заливисто расхохоталась, сунула голову под широкое днище машины и уставилась прямо в хмурое лицо Джонни.

– Эдвард – это персонаж одной суперпопулярной серии книг! Он выдуманный! И к тому же вампир!

– В смысле, как Дракула? – Казалось, Джонни совершенно перестал понимать, что к чему. Он даже отложил в сторону гаечный ключ. – И ты считаешь, что он… знойный?

– Ага, и вместе со мной так считают девяносто процентов всех ныне живущих женщин в возрасте от тринадцати до девяноста лет. Прочти книжку, умник. Наверняка она есть в школьной библиотеке. Похоже, ты в последние годы многовато парил вдали от книг.

– П-ф-ф, – проворчал Джонни. – Кажется, мир за последние полвека переменился гораздо сильнее, чем мне казалось.

– Ты говоришь как вечно всем недовольный старикашка, – поддразнила Мэгги, все еще глядя ему прямо в глаза. В уголках ее розовых губ пряталась улыбка. Ее волосы окружали его чудесной, благоухающей стеной, что словно отделяла их от всего мира.

Он молча смотрел на нее, восхищаясь ее близостью. Она здесь, рядом с ним, она смеется над ним, глядит на него. Он так долго был один. К тому же он успел здорово позавидовать этому Эдварду. Он порывисто коснулся пальцами шелковистого покрывала ее волос, обхватил ее ладонью за шею и, притянув к себе, приник губами к ее губам.

Мэгги еще никто так не целовал. Когда их губы соприкоснулись, ей показалось, что она целует открытое пламя, – вот только боли не было. Губы у Джонни были мягкими, настойчивыми. Все ее тело, с головы до пят, пронзил электрический разряд. Он загудел у нее под кожей словно бегущий по проводам ток. Вокруг них, мерцая, разливался яркий свет, и Мэгги почувствовала, что плывет в золотистой дымке, где нет никого и ничего, кроме Джонни, его губ, его запаха, его волос, которые она перебирала нетерпеливыми пальцами. Все было как в ее сне…

Ахнув, она оторвалась от Джонни и встретила взгляд его голубых глаз, что смотрели теперь прямо на нее. Казалось, он потрясен не меньше, чем она. В ее сне все кончилось тем, что она провалилась во тьму, потеряв себя. Это воспоминание словно наполнило ее вены обжигающе холодной водой, и Мэгги неловко выползла из-под машины, вернулась на свое прежнее, безопасное место.

Она не сразу пришла в себя. Постепенно восстанавливая дыхание, она наблюдала за тем, как Джонни, весь словно сотканный из крепких мышц, перекатывавшихся под золотистой кожей, снова принялся за работу, не обмолвившись ни единым словом о том, что произошло между ними. Когда он на своей тележке выкатился из-под машины за очередным инструментом, Мэгги коснулась пальцем саднивших губ и дернулась от неожиданности, потому что ее ударило несильным разрядом тока.

Остаток дня прошел без происшествий – Мэгги и Джонни обменивались вопросами и ответами, перебрасывались слухами, новостями. Разговор казался поверхностным, легким, но между ними чувствовалось скрытое напряжение. Еще пару часов они старались не приближаться друг к другу.

Они обсудили все на свете – любимые цвета и любимые фильмы, ненавистные блюда и самые неловкие происшествия, которые с ними случались. Джонни интересовала каждая мелочь, а Мэгги никак не могла понять, действительно ли он заворожен ею или его просто влечет близость другого человеческого существа, которой он был так долго лишен. Так или иначе, она наслаждалась его жадным вниманием и отвечала ему искренним восхищением. Когда послеполуденное солнце стало клониться к закату, Джонни объявил, что Королева теперь «как новенькая». Он попросил Мэгги завести мотор, а когда она предложила ему выполнить эту почетную миссию, помотал головой:

– Боюсь, из меня искры посыплются.

Мэгги не стала его упрашивать. Она уже знала, что он рассыпает искры. Забравшись в машину, она повернула ключ и выжала педаль тормоза. Королева ожила и заурчала, громко, удовлетворенно, словно холеный домашний кот. Мэгги метнула на Джонни счастливый взгляд и, соскочив с водительского сиденья, радостно затанцевала вокруг «кадиллака». Джонни как мог старался не замечать, как она хороша, когда танцует. В его времена девушки обычно носили юбки. Он и не знал, чего был лишен. С другой стороны, он был почти уверен в том, что почти все девушки – что теперь, что в прежние времена – вряд ли могли бы сравниться с Мэгги в ее голубых джинсах. Он благоразумно отвернулся и принялся раскладывать по местам инструменты, которые брал из ящичков и с полок, чтобы починить «кадиллак».

– А вот скажи мне… ты часто бывал в автокинотеатрах? – спросила Мэгги, останавливаясь рядом с ним, но все же сохраняя почтительную дистанцию.

– Ага. Мы называли их «кино для утех». – Джонни внутренне застонал, когда после этих его слов в мастерской воцарилась напряженная тишина.