В ту ночь Мэгги снилось, что она летит в золотистой, пронизанной солнцем мгле рядом с Джонни. Она невесомо парила словно в полудреме, а под ее закрытыми веками в ясном свете небытия кружились и сплетались в причудливые фигуры яркие пятна света. Звуков не было, а вокруг тянулась бесконечная белизна. Она протянула руки к Джонни, желая приблизиться к нему, но пальцы прошли сквозь него, как сквозь пустоту. Она попыталась его окликнуть, но не могла ничего сказать. Он стал отдаляться – его тело уносил поток жара и света, глаза были закрыты. Она попыталась было поплыть по воздуху – ей отчаянно хотелось его нагнать, – но руки и ноги стали наливаться тяжестью, и она вдруг почувствовала, что больше не способна парить. Тогда она камнем ухнула вниз, без конца переворачиваясь в воздухе, а белизна, что окружала ее, стала стремительно сереть, темнеть, и Мэгги очутилась в кромешной тьме, такой черной и непроглядной, что она не могла рассмотреть собственную ладонь, которую держала прямо перед собой. Но она все падала, летела все дальше, все глубже погружаясь в бездонную черную пропасть. Она попыталась собраться с мыслями, решила сгруппироваться, втянуть голову в плечи в ожидании неминуемого падения, которое ждало ее в конце пути, но обнаружила, что она бестелесна. Призрачными руками она пыталась нашарить свое лицо, и плечи, и тело. Она исчезла… но не до конца, потому что сама она никуда не делась… она была здесь, живая, все понимающая, бесконечно одинокая.

Она проснулась рано-рано утром, чувствуя, что ей не по себе, что ее одолевает грусть, что сон задел ее чувства, зацепил за живое. Под глазами лежали темные круги, и вид у нее был такой измученный, что она лишь расстроенно выдохнула, изучив свое отражение в зеркале. Нет бы выспаться, пока есть возможность!

Мэгги рьяно взялась за дело: нужно было избавиться от следов усталости на лице. Она приготовила себе горячую ванну и накрыла измученные веки холодным полотенцем. Высушила волосы феном, так что они стали гладкими и послушными, чуть подкрасила глаза и немного нарумянила щеки. После всех этих манипуляций выглядела она гораздо лучше. Мэгги натянула свои самые облегающие джинсы и любимую тянущуюся фиолетовую футболку с треугольным вырезом, на которой значилось впереди: «Команда Эдварда». Фиолетовая ткань здорово оттеняла ее глаза, так что они казались ярко-синими, а обтягивающие джинсы самым удачным образом подчеркивали фигуру.

От мысли о том, что Джонни может обратить внимание на цвет ее глаз или на то, как на ней сидят джинсы, она залилась румянцем и на мгновение задумалась, не стоит ли переодеться.

– Ты просто безнадежна! – сказала она себе и почувствовала, как смутное беспокойство, оставшееся после странного сна, опять заползает ей в сердце. Но ей пришлось об этом забыть, потому что снизу послышался громкий стук в дверь.

Мэгги скатилась по лестнице, крича на ходу, чтобы тот, кто ждал на крыльце, дождался бы, и рывком распахнула входную дверь. За ней стоял Шад.

– Как делишки, крошка? – Шад чуть покачнулся от неожиданности, но в следующий же миг плюхнулся на двухместный диванчик тети Айрин, обитый тканью в цветочек, и выжидающе взглянул на нее. – Какие планы? Я подумал, что мы могли бы сегодня чуток потусить. Может, посмотреть кинцо, пожевать попкорн, пообжиматься… – Он похлопал по подушке дивана, приглашая ее присесть, и яростно задвигал бровями, но сразу перестал улыбаться, заметив, что она явно куда-то собралась.

Мэгги лихорадочно перебирала в уме причины, по которым она могла бы сейчас уйти из дома без Шада. Библиотека? Нет. Магазин? Нет. Домашнее задание? Точно нет. Ей страшно не хотелось бросать сейчас друга. Но ей непременно нужно в школу. Рядом с Джонни все ее сомнения таяли. Он был так восхитительно, ошарашивающе реален. Но едва они расставались, как ее начинала тяготить полная нереальность происходящего. Правда, сейчас ее грызло еще и беспокойство из-за машины тетушки Айрин и неуверенность в том, что придуманный ею и казавшийся безупречным план даст плоды. Больше всего на свете ей сейчас хотелось помчаться в школу. Без Шада.

– У меня сегодня обязательная репетиция, – брякнула Мэгги, состроив огорченную мину и пытаясь не отводить глаз. – Мы готовимся к важному соревнованию, только начали, работы еще по горло.

Шад взглянул на нее с такой тоской, что она быстро прибавила:

– Кино и попкорн – отличная идея. Только давай без поцелуйчиков. – И Мэгги широко улыбнулась, стараясь сгладить резкость последних слов. – Приходи завтра вечером, ладно?

– Ох ты ж! – запричитал Шад, видя, как рушатся все его планы.

Мэгги внутренне сжалась, отгоняя назойливое чувство вины.

Шад вдруг поднял голову, и в глазах у него сверкнула надежда:

– А может, мне можно с тобой? Я пока постучу мячиком в спортзале.

– Машина не на ходу, я еду на велике. Так что вряд ли, если только ты не планировал, что я прокачу тебя на раме. – Мэгги отчаянно надеялась, что Шад пришел к ней пешком, а не приехал на велосипеде.

Шад с разочарованным видом поднялся с дивана. Мэгги выдохнула с большим облегчением и, схватив куртку, двинулась к двери вслед за ним.

– А ты в джинсах планируешь танцевать? – с сомнением спросил Шад. – Не то чтобы я был против, у тебя в них такие формы, но…

Мэгги поморщилась. Да, ну и промашка!

– Спасибо, что напомнил. Я же сумку забыла. И хватит разглядывать мои формы! – Она развернулась и кинулась вверх по лестнице, захлопнув дверь перед носом Шада, чтобы он не вернулся в дом следом за ней. Схватив сумку с танцевальными принадлежностями, она сбежала обратно вниз, махнула Шаду на прощание, запрыгнула на велосипед и покатила к школе. Обернувшись через плечо, она увидела, как Шад, худющий, с непомерно большими ступнями, понуро бредет в сторону своего дома.