— Кто я теперь?

— Что ты имеешь в виду, спрашивая, кто ты теперь? — спросил Фабер.

— Я — все еще я? — испуганно посмотрел на него Горан.

— Ну конечно, ты — еще ты! Кто же еще?

— Возможно, тот, от кого я получил печень. Я же не знаю, кто это был… девочка… или, может быть, пожилой человек… Теперь во мне есть часть этого человека… Может быть, я стану им…

— Ты останешься собой, — сказала Мира.

— Точно? — спросил Горан. — Точно?

— Совершенно точно, — сказал Фабер.

— А что случилось с моей печенью? Они просто выбросили ее?

Над такими вещами Горан раздумывал довольно продолжительное время. Позднее он стал называть чужую печень «своим партнером», с которым он должен «сотрудничать», и он обещал «всегда заботиться о нем самым лучшим образом». Прошло немало времени, пока Горан свыкся с чужим органом.

Физически ему день ото дня становилось лучше. Питался он через канюлю, через которую врачи регулярно брали пробы его крови и вводили необходимые лекарства, среди прочего и новый японский препарат FK 506 вместо циклоспорина-А.

Через неделю Петре разрешили регулярно навещать Горана. Она приходила сразу после окончания занятий в школе.

До 25 октября Горан оставался в ЦКБ. Мира и Фабер могли приходить к нему когда хотели. Жизни Горана давно ничто не угрожало. Людмилла тоже навещала его, как и многие врачи и сестры из Детского госпиталя Св. Марии.

Мира теперь всегда отправлялась в ЦКБ после обеда. Фабер в это время спал около двух часов, затем садился писать. Он снова мог работать регулярно и поэтому хорошо продвинулся вперед. Вот только его кратковременная память стала значительно хуже, и все чаще, в том числе и по ночам, когда он не мог заснуть, он брал диктофон, чтобы надиктовать своим мысли и идеи пленку — точно так же он поступил и с рассказом Миры, и с ее просьбой к нему. Он чувствовал, что писать правду — это его долг, он не должен исходить только из своих личных переживаний; он будет писать ту правду, в которую верит Мира и которая одна — возможно — в состоянии предотвратить надвигающийся хаос, и — возможно — сделать будущее всех людей более надежным.

18 октября из Мюнхена позвонил Вальтер Маркс. Он уже знал, что трансплантация прошла очень удачно и что Фабер теперь ежедневно работает.

— Привет, Роберт! Happy days are here again![145] Позвонил Гэри Мур. Сценарист, который написал римейк твоей книги «История Нины Б.», сдал рукопись, которая всем понравилась. Еще в Люцерне я поставил тебя в известность, что он приедет к тебе, как только закончит. Действие твоего романа развивается в Европе, преимущественно в Германии. Автор был здесь пару раз. Его зовут Дэвид Лестер, он немец по происхождению. Лестер хочет просмотреть вместе с тобой рукопись на предмет ошибок, которые он мог допустить. Возможно, у тебя возникнут еще и новые идеи. Гэри считает, что это займет две, от силы три недели. На это время тебе придется прервать работу над своим романом. Это не так уж и страшно! Если рукопись и вправду хорошая, то через месяц начнутся съемки. И тогда тебе заплатят вторую часть покупной стоимости, старик! Много бабок! Ты стал примерным мальчиком и больше не швыряешь огромные суммы направо и налево, папочка должен похвалить тебя за это.

— Я очень счастлив, Вальтер!

— Я тоже, Роберт, я тоже. Так бывает только в сказках!

— Да, все это кажется мне совершенно невероятным…

— Наиболее невероятным мне кажется этот донор. Мы даже не знаем, как его звали. Он хотел умереть. И вот он покончил с жизнью. Тогда в Биаррице ты тоже едва не наложил на себя руки, и Горан в Сараево решил больше не принимать лекарства. Вы оба были на волосок от смерти. Благодаря тому покойнику, самоубийце, вам была подарена новая жизнь: Горану в прямом смысле этого слова, тебе же символически, потому что с той самой ночи, когда была сделана трансплантация, и после разговора с Мирой твоя жизнь больше не переполнена ненавистью. В этом своем новом качестве ты напишешь свою книгу, снова увидишь Вену, Австрию и весь мир с его жителями — ты сам сказал мне об этом.