— Как зовут вашу маму? — спросила она, просто для того, чтобы не молчать. Затянувшееся молчание вгоняло ее в краску не хуже его пристального взгляда.

— Лидия Юлиановна.

— Да вы что? — ахнула она. — Мою прабабушку звали Лайма Юлиановна. Редкое имя — Юлиан.

— Вы знали свою прабабушку?

— Кажется, да, — рассмеялась она, — а какие запахи нравятся вашей маме? Какая она?

— Странный вопрос, — нахмурился Эдуард, — она учительница музыки. Высокая. У нее нет ни одного седого волоска. Представляете, а ведь ей уже под шестьдесят. Такая прихоть природы. Она ни разу в жизни не красила волосы.

— Наверное, ей к лицу естественные запахи. Никакой тяжести, пыли.

— Пыли? — удивился он.

— Есть такое выражение: «пыльный» аромат.

— Все-то вы знаете, — и он сжал ее локоть.

— Все же я женщина, — улыбнулась Оля, — ароматы — это единственная косметика, которой я пользуюсь.

— Давно не встречал девушку, которая не любит краситься. Знаете, это отвратительно — целоваться, когда у девчонки накрашены губы.

Оля нервно прикусила нижнюю губу. И попыталась замаскировать смущение, придав своему лицу серьезный, заинтересованный вид. Она схватила с полки первый попавшийся флакон, брызнула из него в воздух и сосредоточенно принюхалась.

— Гуччи «Раш», — объявила она, — вообще-то этот парфюм считается молодежным.

— А мне нравится, — Эдуард смешно пошевелил кончиком носа, — а если честно, я уже и не чувствую ничего… Оль, а может быть, сделаем перерыв? Если у тебя есть время, приглашаю на обед, — ненавязчиво перешел он на «ты». — Должен ведь я как-то компенсировать свое нахальство.

— Но мне было совсем несложно…

— Да брось. Здесь есть хороший ресторанчик с кубинской кухней, «Че». Любишь остренькое?

— Люблю вкусненькое, — улыбнулась она и неловко пошутила: — А разве по мне не видно?

Он вежливо проигнорировал ее самоуничижительную остроту.

— Значит, берем Гуччи и идем есть кесадилью.