Недавно Оля стала свидетельницей разговора примерно подобного содержания.
— Как пишется фелляция? С одной л? Или двумя? — спрашивала мама.
— Кажется, с двумя. Напиши «отсос», — скабрезно пошутила в ответ тетя Жанна и сама же застенчиво, как девочка, нашедшая в папиной тумбочке порножурнал, захикала. — Отсос как средство сохранения брака.
— Нет, правда. Тут одна дурочка пишет, что повредила голосовые связки. Потому что пыталась исполнить трюк «глубокая глотка». — Мама поправила дужки очков за ушами и близоруко сощурилась. В ее руках — письмо от неудавшейся порнобогини.
— Как это? — поинтересовалась тетя Жанна. — Это же какой длины у него был, если она связки повредила?.. — Она задумалась, явно что-то прикидывая. — Посоветуй ей так не усердствовать… Слушай, Юль… А ты когда-нибудь…
— Глубокую глотку? Вот еще. Что я, шалава, что ли?
— И я нет, — вздохнула тетя Жанна, — вообще, я бы тоже хотела научиться. Говорят, мужчин это с ума сводит.
На этом месте Оля не выдержала и покинула комнату. Видели бы вы Юлию Аркадьевну и тетю Жанну! Олина мама невысокая и худенькая, она постоянно сидит на новомодных диетах и часто перебарщивает, а потому ее конечности отчасти похожи на недоваренные спагетти. Она слишком ярко красится и носит очки с толстыми стеклами — когда мама в очках, кажется, что у нее огромные, как у марсианина из комикса, глаза. А тетя Жанна внешне похожа на Ясира Арафата. Конечно, Оля никогда ей об этом не скажет, потому что тетя собою полностью довольна. Тетя Жанна — высокая и крупная брюнетка с едва заметными усиками над верхней губой. Несмотря на свои внушительные габариты, в одежде она предпочитает молодежный стиль. Джинсы, свитера самых смелых расцветок, юбки на два пальца выше колена, на голове — бандана. Эта бандана, кстати, еще больше усиливает сходство тети Жанны с палестинским лидером. И вот такая парочка постоянно, чуть ли не круглосуточно светски болтает о сексе — от этого с ума сойти можно. Хорошо, что Ольга давно живет отдельно.
Оля — не любимая мамина дочка. Влада, ее старшая сестра, которой двадцать семь лет — вот кто настоящий баловень судьбы. Телосложением и ростом Владочка пошла в маму — только мама выглядит как уже слегка увядшая роза, а Влада — как свежая, сочная, со стразами еще не высохшей росы на листьях.
Владочка — она и блондинка, и ноги у нее длинные, и ногти длинные (а у Оли все время ломаются, и маникюрша ее за это журит), и волосы длинные, ниже попы, и глаза синие, и губы бантиком, словно для поцелуя готовые. Будь она при этом дубиной стоеросовой — Оле все было бы не так обидно. Так нет, Влада учится в аспирантуре факультета журналистики МГУ, кандидатскую диссертацию пишет. Работают сестры вместе, на телевидении. Влада — ведущая программы «Культурная контрреволюция», а Ольга — просто корреспондент.
…Юлия Аркадьевна любит Олю постольку поскольку, зато Владу — от всей души. Однажды Оля случайно подслушала мамин разговор все с той же тетей Жанной. Было это лет десять назад, но Оля и сейчас помнила каждое слово. Обидный разговор, неприятный.
— Знаешь, Жанка, я иногда думаю, что Олька не моя дочь. Ну как такое могло получиться? Одна — умница и красавица, кровинка моя. А другая…
— Просто умница, — интеллигентно подсказала тетя Жанна.
— Иногда смотрю на нее и думаю — как я физически могла породить такое чудовище? Почему, за что? Чьи это гены? Когда Оле было одиннадцать лет, я наняла историка. Он мне ее родословную составил.
— Да ты что?
— И знаешь, что выяснилось? Борькина бабушка, он ее в жизни не видел, была толстой, как бегемот.
— У тебя есть фотография? — жадно поинтересовалась тетя Жанна.
— Нет, откуда? Бабка деревенская была, он специально в Архангельскую область ездил, очевидцев искал. Но по описанию — прямо моя Олька выходит. Высокая, светлая, глаза синие. Северная такая. И туша — под сто кило. Вернее, в старости она уже больше весила. Моя тоже, наверное, поправится еще.
Тетя Жанна сокрушенно поцокала языком. Она сочувствовала маме. «Еще бы, — подумала Ольга тогда, — вот бедняжка, легко ли родить да еще растить у всех на глазах такого урода, как я».
— Лайма Юлиановна бабку звали.