Он к ней неплохо относился. И даже придумал ей прозвище — Борец Сумо. Оля делала вид, что она в восторге от меткой шутки. Но вообще-то она никогда не слышала ничего более обидного.
Когда он называл ее так, ей хотелось встать на цыпочки, выпятить грудь и губы: ты что, не видишь, как я сексуальна, козел?!
…«Моей неотразимой доченьке от любящего отца». Так было написано на новогодней открытке, которую Оля на днях получила от родителя. Сначала она решила, что папа просто издевается над ней. Но потом заставила себя поверить в то, что любящим ее людям она и в самом деле кажется красивой. Поверить в это было легко, потому что ей очень хотелось верить.
А Новый год был четыре дня назад. И на кресле, в углу, еще лежали подарки в надорванных красивых упаковках. Мама подарила Оле — о ужас! — нижнее белье из репертуара труженицы борделя. Представьте себе трусики-стринги пятьдесят шестого размера. И сиреневый кружевной лифчик, в котором можно арбузы с рынка носить. Разумеется, все это Оля не наденет никогда. Папа, кроме открытки, подарил ей привезенный с Алтая белый мед. Ольга любила мед маниакально — как Винни-Пух. Старшая сестра Влада подарила ей лак для ногтей дикого фиолетового цвета, да еще и с эффектом хромированной поверхности.
— Тебе надо ярче выглядеть, тогда на тебя будут обращать внимание мужчины, — с этими словами стройная красотка Влада вручила «непутевой» младшей сестренке подарок.
Да Оля никогда не осмелится нанести эту искрящуюся синеву на ногти. Это же смешно, когда стотридцатикилограммовая женщина использует подобные «завлекалочки» для приманивания женихов. При ее телосложении стоит одеваться поскромнее, а мужчин привлекать интеллектом, в крайнем случае — изощренным чувством юмора.
Самый полезный подарок — складной зонтик — ей подарила лучшая мамина подруга, тетя Жанна, которая была для Ольги очень близким человеком.
Новый год она встретила в кругу семьи. Потому что ни в одну развеселую компанию ее не позвали. Да Оля и не рвалась — она так редко видела родственников собравшимися вместе.
Семья Бормотухиных была колоритной.
Олин папа был человеком средних лет, неопределенной профессии, впрочем, сам он называл себя «странником». Десять лет назад папа, кажется, сошел с ума. Он был не из тех буйных психов, которых обряжают в смирительную рубашку и кормят бромом, а из тех ненормальных, что преспокойно разгуливают по городу и считаются безобидными чудаками.
Десять лет назад папа ни с того ни с сего уволился с мебельной фабрики, где он вполне успешно работал начальником цеха. Ему захотелось приключений. Он отправился в спортивный магазин и приобрел много странных предметов, как-то: надувная байдарка, весло, спасательный жилет, компас, моток веревки, горные ботинки на рифленой подошве, спальный мешок, одноместная палатка, охотничий нож, бинокль, набор котелков, каминные спички, непродуваемая ветровка. Все это было упаковано в огромный рюкзак, после чего папа, сердечно распрощавшись с родными, покинул квартиру. А мама грустно крикнула ему вслед: «Старый козел!»
Никто не знал, куда он отправился. Но через несколько недель от него пришла телеграмма. Оказывается, все это время Олин родитель провел в горах Северного Кавказа. Он покорял бурные горные реки на своей надувной байдарке, он взбирался на заснеженные вершины и едва не отморозил пальцы на ногах, он жил в палатке и засыпал счастливым под шум водопада. Да, и самое главное — возвращаться в Москву он не собирался.
«Вернется, куда он денется!» — резюмировала мама, порвав телеграмму на мелкие клочки.
Но она ошиблась. Опасный дух странничества взял Олиного папу в добровольный плен. Он похудел, загорел и отрастил всклокоченную бороденку — почему-то он был уверен, что этот атрибут мужественности ему к лицу. Чего только ни случалось с бесстрашным путешественником за эти десять лет. Где он только ни побывал! И чем только ни грозила ему Олина мама — начиная от банального развода, заканчивая кровожадным смертоубийством. «Страннику» все было, как говорится, по барабану.
И Юлия Аркадьевна, мама, смирилась. Как Ольга Бормотухина смирилась со своей оболочкой, не имеющей для окружающих ничего общего с сексуальностью, — так и мама ее смирилась с тем, что мужа у нее вроде как нет, несмотря на то что в паспорте имеется штамп. Борис Бормотухин объявлялся в доме несколько раз в год, и визиты его были предсказуемы — Новый год, Восьмое марта, день рождения Юлии Аркадьевны, день рождения Ольги, день рождения Влады, день рождения тети Жанны и его собственный день рождения. Итого — семь раз. Негусто, но это все же лучше, чем ничего.
— Лучше иметь мужа, которого можно предъявить обществу хотя бы по праздникам, чем вообще не иметь никакого, — рассуждала Юлия Аркадьевна. А тетя Жанна понимающе кивала головой.
Между прочим, отец иногда и денег присылал — непонятно только, как он умудрялся их зарабатывать. Из его скупых писем было ясно, что он то работает на строительстве какого-то храма на Севере, то обучает желающих правилам поведения на бурной реке, то организует какие-то экскурсии черт знает где.
Олиной маме, Юлии Аркадьевне, было всего сорок четыре года. И она выглядела отлично — иногда их с Ольгой принимали за ровесниц-подружек. Одна подружка — тоненькая, видимо, на диетах всю жизнь сидит да гимнастикой занимается. Это мама. А другая — отъевшаяся, неоднократно, судя по всему, рожавшая, ни в чем себе не отказывающая. Это Оля.
Вопиющая несправедливость — родиться толстой в семье, где все остальные выглядят, как инструкторы по шейпингу.
Мама у Оли — деловая, они с тетей Жанной ведут колонку в популярном глянцевом журнале. Тема колонки — «Все, что ты хочешь узнать о сексе, но боишься спросить». Какие только письма к ним не приходят. «Что делать, если я ни разу в жизни не испытала оргазм?», «Какой цвет возбуждает мужчин больше всего?», «Где познакомиться с лесбиянкой?». И так далее.