Илана и Алексис зашептались между собой, а Хемена двинула бровями, приглашая Хора к продолжению разговора. Только его чего-то не тянуло. Тянуло больше подумать, не отвлекаясь на беседу, о всем том, что происходило в последние дни, об участии в этом Рондера и Эвальда Мистералей и всех странностях.

Мелькнула внезапная мысль. Повинуясь ей, Хор быстро поднялся, двинулся в прихожую, прошагал к нужной двери, почти беззвучно открыл её и скользнул внутрь, в комнату, обставленную точно так же, как и первая, только без рояля, зато с двумя большими шкафами. Эвальд сидел на стуле за мольбертом и… рисовал. Хор, удивленно замерев, успел увидеть ярко-черный силуэт человека за роялем на сине-зеленом фоне в серебряную крапинку, словно сверху на рисунок насыпали звезд. Взгляд художника стремительно метнулся к вошедшему, а затем Эвальд удивительно изящным движением подхватил стаканчик с грязной от красок водой, выплеснул его содержимое на почти готовый рисунок и ослепительно улыбнулся.

Да, этот человек находился за границами понимания Хора.

— Что это было? — тихо спросил он.

— Ваш портрет, — пожал плечами Эвальд. — Но я очень не люблю, когда меня застают за рисованием. Увиденный ранее времени портрет я уже не могу нормально доделывать, а потому вы видите то, что видите.

Хор тихо вздохнул, глядя на растекающиеся по картине грязно-серые разводы.

— Все же вы странный человек, Эвальд.

— Очень даже может быть, — развел руками он. — Что ж, когда-нибудь я нарисую новый, и он до вас дойдет, если вы не станете проявлять излишнее любопытство. Так по какому поводу вы зашли?

— Не хочу мешать им, — беспечно ответил Хор, хотя эта беспечность далась ему не так легко после вызванного собеседником недоумения. — Да и без вас стало скучнее.

— Не хотите развлекать Хемин? — Эвальд вполне качественно изобразил возмущение. — Я на вас обижен. Я для того вас и приглашаю, чтобы она присутствовала, а то наша высокоумная Ричардель не любит простых разговоров, а с вами она может о многом побеседовать.

— Например, об обучении военному делу, которое я забросил, поскольку сейчас состою в Центре Одаренных, — в голосе Мальса скользнул вызов. Вот сейчас и должен был решиться волновавший Хемену вопрос.

Эвальд улыбался и ничего не говорил в течение целой минуты, сказав этим достаточно.

— Мы с вами оба прекрасно понимаем, что военного дела вам не избежать, — наконец пожал плечами он с прежним дружелюбным видом.

— И можно узнать причину, по которой случилось ваше понимание? — хоть собеседник и оставался совершенно мирным, но Хор атаковал.

— В тот вечер вы провожали Хемин до дома, а значит, могли и зайти к ней, и помочь ей с решением задач, — просто сказал Эвальд. — При всем уважении к моей сестре, я знаю, что выдающихся талантов полководца у нее нет. Чего не скажешь о вас. Узнав от Маршала о назначении, я просто умножил два на два и получил, соответственно, четыре. Я не стал сообщать о случившемся Рэру, — Хор не сразу вспомнил, что так он называл Рондера Мистераля, — и просто ждал, надеясь, что вы окажетесь честным человеком и займете полагающееся вам место.

— Я оправдал ваши ожидания, — Хор присел на соседний стул. — Можете радоваться, Хемин сохранит более-менее стабильную жизнь. Чего нельзя сказать обо мне, — аккуратно передразнил он собеседника. — Вы говорили, что Эссентессером быть прекрасно: что ж, посмотрим, через пару месяцев я смогу точно узнать, каково это.

— Так вас совершенно не радует ваше назначение? — удивился Эвальд. Кажется, он действительно не понимал, как можно не видеть великое благо в ношении фамилии правителей.

— Меня оно обрадует только тогда, когда я продержусь с ним полгода и при том ни я, ни оно от этого не пострадают, — ровным тоном произнес он. — Мальс Эссентессер… Это может плохо сочетаться, но чего уж загадывать. Увидим.

— Увидим, — кивнул Эвальд. — Мне кажется, что вы недолюбливаете саму систему фамилий и их распределения.

— Именно так, — тон Хора стал даже слишком спокойным. — У меня есть причины её не любить и считать, что без неё было бы лучше.