— Выжидать — хорошее дело, — усмехнулся Хор. — Однако чего дожидаться, сохраняя спокойную позицию? Вы знаете, где тут есть возможности хоть как-то вскрыть игру?

Эвальд внимательно глянул на него и улыбнулся:

— Здесь лучше вообще ничего не делать. Сидеть и ждать, и тогда все рано или поздно перейдет в ничью. Вариант не выигрышный. Просто он основан на нетерпеливости черных, а эту нетерпеливость проявляют фактически все.

— То есть вы предлагаете в этой позиции ходить туда-сюда, образно выражаясь, и не реагировать ни на какие действия белых? — приподнял бровь Хор. — Полный пассив?

— Не полный пассив, а полная оборона, — уточнил Эвальд. — Иногда без этого никуда. Ровиас Хорана, впрочем, предпочел сменить дебют за черных, чтобы только не встречаться с моим вариантом.

Хор усмехнулся:

— Я свои варианты не меняю. В следующий раз попробую не отдать вам моего коня, а что уж из этого выйдет — посмотрим. Но сейчас партия уже завершена, и мне кажется, что мы слегка утомили шахматами людей, которые не так сильно их любят.

— Что вы, нет, конечно же, — поспешно произнес Алексис. — Нам было интересно поглядеть. Когда-нибудь я научусь играть в шахматы.

Эвальд улыбнулся. Алексис, юный романтик, юный поэт, стремился всем восхищаться и всему радоваться. Такой же милый цветок, как и Халана. У них получалось целое сборище не осознающих серьезности жизни людей — подобное тянулось к подобному? Все равно это выглядело малость странно. Хотел бы Хор знать, какую фамилию имеет их гость.

— Ты нам сегодня не споешь? — спросила Хемена.

— Не хочу утруждать Хора, — отшутился Эвальд.

— Что значит «утруждать»? — так же шуточно возмутился тот. — Я уже третий день углубляюсь в ваши ноты, а если прекращу на время это делать, то совсем потеряю форму, и в следующий раз придется провозиться как минимум час. Час в сопровождении моих странных звуков на рояле — как вам это понравится?

— Никак, — заключил Эвальд. — Но настроения петь у меня, прошу прощения, сейчас нет. Может быть, вы просто нам сыграете?

— Охотно, — кивнул Хор и прошагал к роялю. — Правда, мне придется все это вспоминать, так что не судите строго, если не получится с первого раза.

Он исполнил несколько не слишком сложных, но красивых мелодий, получил восторженные, как и всегда, взгляды Алексиса, улыбку Иланы и Эвальда, одобрение Хемены. На третьей по счету песне в дверь постучали, и хозяин заторопился открывать, извинившись перед гостями.

Он отсутствовал минут десять. За это время гости опять разделились на пары, и Хор, оценив внезапно пришедшую к нему догадку, тихо сказал Хемене:

— Скажи, ты не замечала, что твой брат совсем не смеется?

— Эви? — удивилась она. — Да это самый веселый человек в нашей семье.

— Я не про то, — качнул головой Хор. — Да, он постоянно шутит, выглядит так, словно вообще не слышал слова «серьезность», но лично я ни разу не видел, чтобы Эвальд рассмеялся над своей или над чужой шуткой. Вы знакомы дольше, может, тебе доводилось встречаться с подобным, гм, явлением, однако я могу поклясться, что за все эти веселые вечера, где прозвучало много всего невероятно смешного, твой брат не засмеялся ни разу. Только улыбался. Немного странно выглядит, правда? При его-то характере. Сомневаюсь, что дело в воспитании, тут другая причина, однако я не представляю какая.

Хемена задумалась — видимо, вспоминала.