Ныне фронту предстоит подготовить и провести наступательную операцию с целью разгрома группы армий «Северная Украина», насчитывавшей до 40 дивизий. В нее входили 1-я немецкая танковая армия, главные силы 4-й немецкой танковой армии, 1-я венгерская армия.
Важностью стоящей перед фронтом задачи освобождения западных областей Украины и юго-восточной части Польши, а также наличием сильной группировки противника определялся и состав 1-го Украинского фронта: он включал 80 стрелковых и кавалерийских дивизий, 10 танковых и механизированных корпусов, насчитывая 1 млн. 110 тыс. личного состава, более 16 тыс. орудий и минометов, более 2 тыс. танков и САУ, 3250 боевых самолетов.
По своему обыкновению Иван Степанович Конев более детальное знакомство с обстановкой начал с выезда в соединения. Личные встречи с командующими и командирами, солдатами и сержантами, изучение характера обороны противника на местности, по его мнению, давали более полную картину, чем доклады командующих и донесения. Он побывал в армиях генералов В. Н. Гордова, Н. П. Пухова, П. А. Курочкина, А. А. Гречко, К. С. Москаленко, Е. П. Журавлева, а также в танковых объединениях.
Маршал Конев пришел к выводу, что фронт представляет собой мощный войсковой организм. Он способен решать крупные стратегические задачи в общем плане летней кампании 1944 года. Особенно радовали его люди — бойцы и командиры, беседы с ними убеждали командующего в их высоких боевых и моральных качествах. Присутствуя на командирских занятиях, на учениях, командно-штабных тренировках, Иван Степанович внимательно присматривался к стилю работы руководителей.
Со многими командующими армиями, командирами корпусов и дивизий судьба уже сталкивала Ивана Степановича в прошлом. Вместе с Гордовым, к примеру, он учился в Военной академии имени М. В. Фрунзе, воевал на Восточном фронте в годы Гражданской войны, на Западном фронте в 1941 году. А. А. Гречко был однополчанином Конева по службе в Белоруссии в 30-е годы — они командовали там дивизиями. Начальником штаба Калининского фронта в ноябре 1941 года был активный участник Гражданской войны Е. П. Журавлев. В разные годы сводила его служба с командирами соединений генералами А. И. Гастиловичем, А. И. Родимцевым, СВ. Соколовым, Д. П. Онуприенко, И. И. Анциферовым и многими другими.
Не первой была встреча маршала Конева и с командующими танковыми армиями — 1-й гвардейской танковой армией командовал М. Е. Катуков — умелый, инициативный организатор танкового боя с превосходящими силами противника. Командующим 3-й гвардейской танковой армией был товарищ Конева по учебе в академии П. С. Рыбалко. 4-ю танковую армию возглавлял генерал Д. Д. Лелюшенко.
Итогом знакомства нового командующего войсками фронта с подчиненными войсками стал сбор руководящего состава объединений и отдельных соединений. Он проводился на базе 38-й армии, находившейся в центре оперативного построения фронта. Начали сбор с обсуждения докладов командующих 13-й армией генерала Н. П. Пухова и 38-й армией генерала К. С. Москаленко об итогах проведенных операций. Затем заслушали выводы из оценки обстановки других командующих объединениями, а также командующих родами войск. В результате получился полезный разговор, позволивший четко определить первоочередные задачи, стоящие перед органами управления всех звеньев. Завершилась работа тем, что маршал Конев отдал указания по подготовке войск и штабов. Акцент был сделан на развитие творчества командиров в выборе способов и приемов разгрома противника, в определении наиболее целесообразного, с учетом конкретных условий обстановки, боевого порядка, в организации огневого поражения противника и управления войсками. «Управление боем, особенно при прорыве вражеской обороны, — подчеркнул он, — должно быть до предела централизованным и непрерывным, поэтому штабы должны находиться вблизи войск, ведущих бой»[65].
В начале июня И. С. Конев был вызван в Москву. Состоялся его телефонный разговор с Верховным Главнокомандующим. Коневу было предложено разработать план предстоящей фронтовой наступательной операции с целью разгрома противника в Прикарпатье и освобождения Западной Украины.
Исходя из оценки обстановки, учитывая сильный состав противостоящей фронту группировки противника, а также местность, позволявшую немецкому командованию организовать эшелонированную траншейную оборону, маршал Конев решил прорвать ее на двух участках, удаленных друг от друга на семьдесят километров, сосредоточивая основные усилия на львовском направлении. Тем самым достигалось не только рассечение группировки противника, но и окружение части его сил в районах Бродов и Львова. Успех прорыва, по мнению командующего, обеспечивался сосредоточением до 90 процентов танков и самоходно-артиллерийских установок, свыше 77 процентов артиллерии и 100 процентов авиации на участках, составлявших всего 6 процентов полосы, занимаемой фронтом, а развитие тактического прорыва в оперативный — вводом в сражение сразу трех танковых армий и конно-механизированной группы, т. е. максимальным использованием огневых, ударных и маневренных возможностей бронетанковых и механизированных войск. Чтобы скрыть замысел операции и перегруппировку соединений фронта, штаб по указанию командующего разработал план оперативной маскировки. Им предусматривалось имитировать сосредоточение двух танковых армий и танкового корпуса на левом крыле[66].
В середине июня И. С. Конев и К. В. Крайнюков были вызваны в Ставку ВГК для доклада плана предстоящих действий.
«Как нам представлялось, — подчеркивал Иван Степанович, — был это обстоятельно подготовленный и продуманный план. Однако он вызвал возражения со стороны Верховного Главнокомандующего, считавшего нанесение фронтом двух ударов нецелесообразным… Я же отстаивал нашу точку зрения, мотивируя тем, что один удар на львовском направлении даст противнику возможность широко маневрировать танковыми и моторизованными дивизиями, другими резервами, а также привлечь для действий по нашей ударной группировке всю свою авиацию. Кроме того, наступление одной ударной группировкой фронта на львовском направлении вынудит войска преодолевать целый ряд сильных оборонительных рубежей, проходящих по высотам, и штурмовать мощные опорные пункты. Это приведет не к прорыву, а прогрызанию обороны… к выталкиванию противника от рубежа к рубежу и не даст больших оперативных выгод… Мои доводы и проявленная настойчивость заставили Сталина в конце концов согласиться с нашим планом. Помню, как он сказал: «Уж очень вы упрямы. Хорошо, проводите свой план и выполняйте его на вашу ответственность»… Скажу откровенно, в данном случае не упрямство владело мною, а убежденность в своей правоте. Мне был вверен фронт, насчитывающий более миллиона человеческих жизней, и я отвечал не только за выполнение плана предстоящей операции, но и за жизнь людей, которых пошлю в бой. Я ставил вопрос открыто и прямо и не мог, не имел права утаивать свои мысли, приспосабливаться к мнению Верховного… Кстати, Сталин понимал людей, которые твердо и открыто отстаивали свое мнение в принципиальных вопросах»[67].
Вечером 12 июля на рава-русском направлении проводилась разведка боем. Она установила, что противник начал отвод войск в глубину, оставив на переднем крае боевое охранение. В связи с этим командующий войсками фронта принял решение немедленно перейти в наступление передовыми батальонами дивизий, находившихся на направлении главного удара 3-й гвардейской и 13-й армий. Вскоре они преодолели главную полосу обороны, продвинувшись на 8-12 км. На львовском направлении прорыв проходил в более напряженной обстановке. 14 июля после полуторачасовой артиллерийской подготовки и массированных ударов авиации перешли в наступление главные силы 60-й и 38-й армий. Но к исходу дня они продвинулись лишь на 3–8 км, непрерывно отражая удары введенных противником в сражение оперативных резервов в составе двух танковых дивизий. Противнику удалось организовать сильное огневое сопротивление на заранее подготовленной и оборудованной второй полосе обороны.
Ночь на 15 июля ушла на уточнение задач, подтягивание артиллерии и планирование ее огня. Усиленные батальоны стрелковых дивизий первого эшелона провели разведку боем с задачей вскрыть систему обороны, состав и группировку вражеских войск. Артиллерия провела пристрелку целей. Возлагая большие надежды на авиацию, маршал Конев вызвал на наблюдательный пункт фронта командующего 2-й воздушной армией С. А. Красовского. Иван Степанович знал генерала еще по совместной службе на Северном Кавказе в 1940 году, где Красовский командовал военно-воздушными силами округа. В дальнейшем их жизненные пути разошлись. Теперь они вновь вместе решали общие боевые задачи.
Удар, нанесенный авиацией утром следующего дня, дал ощутимые результаты. Немецкие танковые дивизии понесли значительные потери, управление вражескими войсками дезорганизовалось. Контрудар противника, таким образом, был отбит. За три дня упорных боев соединения 60-й армии при поддержке передовых бригад 3-й гвардейской танковой армии прорвали вражескую оборону на глубину до 18 км, образовав так называемый колтовский коридор шириной 4–6 км. В него маршал Конев направил 3-ю гвардейскую танковую армию.
Однако опасность повторного вражеского контрудара оставалась. Поэтому из фронтового резерва решением командующего на усиление 38-й и 60-й армий направлялось по одной истребительно-противотанковой бригаде.
16 июля в сражение вступила 3-я гвардейская танковая армия. Вечером генерал Рыбалко донес Коневу, что ее корпуса двинулись на соединение с конно-механизированной группой генерала Баранова. Противник, почувствовав угрозу окружения бродской группировки, с утра 17 июля начал контратаковать, рассчитывая ликвидировать образовавшийся прорыв и перехватить коммуникации 3-й гвардейской танковой армии. В этой напряженной обстановке командующий войсками фронта принял необычное и весьма рискованное решение — ввести в сражение через узкую горловину прорыва еще одну, 4-ю танковую армию. Ее командующему генералу Лелюшенко было приказано, не ввязываясь во фронтальные бои за Львов, обойти его с юга и отрезать пути выхода противника на юго-запад и запад[68]. Ввод армии обеспечивался действиями двух штурмовых, двух бомбардировочных и двух истребительных авиационных корпусов. Расширение прорыва возлагалось на 106-й стрелковый и 4-й гвардейский танковый корпуса. Здесь же развертывался 31-й танковый корпус. Привлекаемые силы и средства стали непреодолимой преградой на пути контратакующего противника.
Своевременные меры, предпринятые по удержанию колтовского коридора, сыграли в последующем решающую роль в отражении попыток противника деблокировать свои войска, окруженные под Бродами. «Три глубоких клина, вбитых войсками Конева в оборону противника на львовском направлении, слились в один и образовали прорыв до 200 километров по фронту и до 50 километров в глубину», — писала 19 июля «Красная звезда».
22 июля бродская группировка врага прекратила свое существование. В плен попали 17 тысяч солдат и офицеров во главе с командиром 13-го армейского корпуса генералом пехоты Артуром Гауффе. Эту замечательную победу войск фронта на первом этапе Львовско-Сандомирской операции трудно переоценить. Восемь вражеских дивизий были исключены из списка группы армий «Северная Украина». Создались условия для более быстрого развертывания наступления на Львов. На это и рассчитывал Конев. Весь богатый боевой опыт, полководческое искусство командующего сейчас были подчинены решению новых боевых задач.
Войска шли на Львов. Как бы ни цеплялись немцы за этот мощный узел обороны, им не устоять перед натиском соединений и частей, направленных сюда волей командующего фронтом.
— Львов! — многозначительно сказал Конев, обращаясь к генералу Соколовскому и задержав карандаш у точки на карте с переплетением многочисленных железных и шоссейных дорог. А затем его взгляд лег на широкую извилистую линию на территории Польши. Красные стрелы, нанесенные на карту, указывали путь движения войск 1-го Украинского фронта к Висле. Это конечная цель. А пока, чтобы отрезать пути отхода противника, командующий войсками фронта принял решение повернуть 1-ю гвардейскую танковую армию на юго-запад, к реке Сан. Командующим двумя другими танковыми армиями были отданы директивы следующего содержания: «Обстановка для стремительных действий сложилась благоприятная. В районе Львова резервов у противника нет… Командарму 3-й танковой не позднее утра 20 июля обходным маневром с севера и северо-запада… Командарму 4-й танковой ударом в обход Львова с юга овладеть Львовом…»[69].