Ахмет вытащил из кармана трубку с кисетом и задумался.
— Киря, я тебе чё щас скажу — ты не смейся, но мне так кажется. Вот кажется. Никаких доказательств нет и не будет.
— Ладно, не плачь, всё равно буду смеяться.
— Короче, я вот думаю себе — кто и для чего может захотеть попасть на химзавод, и притом достаточно крут, чтоб подписать того же Жорика. Чуешь, тут стопудово «хозяйками» воняет? Причем «хозяйками» из частной конторы. У нас тут все года армейские стоят, так?
— Ну.
— А почему? Думал об этом?
— Да как-то не надо было. Нет, не думал. Кстати, а почему, интересно… Всю эту атомную херь вывезли первым же годом, так? В самом деле, чего они тут столько лет армейских держат…
— Вот и я о том. Ты ж не в городе родился, и на заводе не работал?
— Сам же знаешь — я только после Третьей Чечни сюда.
— Ну, короче, слушай. Вывезли продукцию — и то не всю, а с гулькин хрен, то, что ёбнуть может и чем станции топят. Почему так думаю? А всё вывезти невозможно, Кирюх, поверь на слово. Там столько говна лежит, что обосрать хватит весь шарик на тридцать три раза. Чернобыль покажется курортом, баль-не-о-ло-гическим. И хозяйское командование не может этого не понимать, вот и держит тут армейских. А частнику сюда ой как хочется, есть тут и такое говно, что дороже и золота, и алмазов…
— Ахмет, короче давай, не разжевывай.
— В общем, сдается мне, что какие-то о-о-очень сурьёзные частники хотят подрезать у армии контроль за спецзоной. Для этого нужно, чтоб военные обосрались — типа охранять толком не могут, то да сё, бардак и воровство. И Жорика подтянули, чтоб он здесь кого-нибудь подписал устроить показательное событие. Точнее, он нас пролечивает, чтобы мы полезли туда — и по-тихому ему не обязательно, я это допёр. Слишком уж он на этот момент упирал, пересолил мальца. Ты заметил, нет?
— Не, погоди. Доведи до конца — пролечил, полезли — что дальше?
— Полезли, залезли. Я бы нас на его месте тут же и положил — смотри, как удобно: начальник гарнизона уже в дерьме — на охраняемый объект проникли грязные аборигены. Вот их трупы, вот трупы «хозяек» — хуй отмажешься.
— Точно. Дохлая хозяйка армейская — у них считается охуенным косяком, это за частников никто не спросит. Косяк и командира гарнизона, и его непосредственного начальства, — согласился Кирюха.
— Но это не главное. Чтобы генералы повелись отдать подряд на охрану частнику, нужно, чтоб произошло что-нибудь посурьёзней. Например, хороший выброс радиоактивного говна. Прикинь, какие убытки! Миллионы! За такие бабки любому генералу очко порвут. А сделать его просто — если знать места, там одной четырехсотой шашкой можно такой Чернобыль захерачить, что под генералами враз кресла зашатаются.
Осетин пригласил позавтракать. Хозяева поднялись, Кирюха тут же свистнул кому-то — мол, нового татарчонка ко мне; сели хлебать пшенку. Явился вызванный пацан — тот самый вчерашний Урал, молча встал у стола. Кирюха, обжигаясь горячей пшенкой, поставил задачу:
— Идешь в Вениково. Находишь старшего рыбаков, зёму твоего. Доводишь, что я велел обеспечить тебе возможность срисовать эмблемы и надписи с двух фур, он знает, каких. Полностью подчиняешься старшему, пока работаешь — выполняешь все его распоряжения. Срисовать надо всё, все рисунки, все надписи, всё абсолютно. Срок — завтрашнее утро, выходишь немедленно. Отправляйся готовиться, как будешь готов, спустишься в оружейку и заберешь для рыбака оплату — начвор будет в курсе. Сейчас его ко мне, сам — готовиться. Чтоб через пятнадцать минут ты уже вышел. Повтори.
Парень чётко повторил задание.
— Всё, давай. Удачи, сынок.