— Вольфыч, мы с тобой вроде как умники. Как бы ты стал сам себя разводить? Поставь себя на его место. Он приходит с задачей — подписать кого-нибудь на это дело. Нужны ему только хозяева, с ними проще — договариваешься с одним человеком, а он пригоняет сколько нужно. Хозяева считают себя круче поросячьего хвоста, ведь они мало того что живы, они ещё и жить дают. И самое смешное, что это правда.
— Почему смешно?
— Ну, как… Здесь-то не смешно, а в общем… Ну, вот я к примеру. Сам знаешь, как я жил. И в результате я считаю себя охеренно продуманным, мало того, я убедился, что всех остальных порву как газету, просто не время ещё.
— Э, ты загнался уже. «Порву», «как газету»…
— Не тупи, а?
— Ладно, ладно. Уж больно натурально сказанул, сам бы послушал. Как газету, ишь, рвалка узкоглазая…
— Бля, Жирик, дай сказать, а?! Хули ты с мысли сбиваешь…
— Ладно, давай. Газетчик. Хотя чё ты мне жуешь? Я понял, чё ты тут сказать пытаешься — мол, мы тут первыми парнями на деревне привыкли, и от этого красней морковки себе ничего представить не можем. По мелочи нам лажать смысла нет, а наебалово по крупняку нас, великих и ужасных местечковых авторитетов — нам и в голову не поместится. Так?
— Самое оно. Нас просто надо наёбывать, максимально просто.
— При расчёте?
— Ни хера. При расчёте валить надо, а не наёбывать. Главная наёбка — это вообще заставить нас впрячься. О! Только что дошло, прикинь! Знаешь, чё ему надо? Он нам всю эту лажу прогнал только для того, чтобы получить туда проход! А там нас валят, и его люди спокойно делают свои дела! Логично?
— Слушай, вроде не вижу неувязок… И по нам ему кто-то информацию дал уже, чуешь? За мной — народу куча, я могу двадцать человек поднять; ты из-за своих взрывных заморочек понадобился. Только что именно он делать там собрался… А так — логично. Во падла, а?! В десны, сука, целуется с человеком, а сам его под молотки отправляет. Сссука… «Понятия», блядь, «людские отношения»…
— Чё, загонял он тебе насчет всех этих криминальных традиций?
— А то… И плетет-то как по-писаному, хуй где против скажешь, сидишь и умиляешься: ай да Жора! Вот кто знает, как людям жить-то надо!
— Волчара он, вот и весь хер до копейки. Знаешь, Кирюх, я за ихней «людской поняткой» такую хрень заметил: понятка эта правильная вся из себя, без шуток, правильная. Только придумана она для того, чтоб обменять свой базар на твое сало. Хотя сама и правильная.
— Это как так? И сало отмести — и правильная?
— Да вот так. Я, думаешь, знаю? Диалектика, бля. Слушай, Кирюх, мысля пришла. Можешь человека отправить, чтоб он до Веникова слетал?
— На хера?
— У этих, что пришли на неделе, есть фура гражданская и ещё одна машинешка чудная, не военная, не гражданская, из себя вся сложновыебанная. Надо с них эмблемки срисовать, только точно. И все слова записать, какие есть. Пошли человека, только не тупорылого.
— Ты нормально скажи, чё надумал-то?