Том, Алессия и доктор проводили их взглядом, пока они не скрылись за поворотом.

***

Ева молчала всю дорогу до аэропорта. Приспустившись на сидении и откинув голову на подголовник, она смотрела в окно. Иногда Диме казалось, что она опять впала в ступор. Он обеспокоено сжимал ее пальцы на руке, а она оборачивалась и мягко улыбалась ему.

Огни редких фонарей вспышками мелькали и освещали ее профиль.

Дима все думал: что она помнила? Помнила ли она последние двадцать три года? Что именно она помнила?

Как это, очнуться и осознать, что прошло уже столько лет? В первые годы после похищения не проходило и дня как он представлял, что нашел Еву. Их поцелуи, их объятия после долгой разлуки он представлял в мельчайших деталях, но с каждый годом образ Евы все тускнел, размазываясь во времени.

И сейчас смотря на свою живую жену, Дима понял, что не чувствовал того, что ожидал почувствовать.

Он любил Еву, он переживал за нее, она была ему родной, но…

Образ Марины возник перед глазами. Дима нахмурился, лицо исказилось.

Дима вдруг подумал, что с ним было что-то не так. Когда он встречался с Мариной, он долгое время думал о Еве, а теперь рядом с Евой он думал о Марине.

Может ли человек любить сразу двух людей?

Смотря на Еву он понимал, что когда-то яркая любовь со временем поблекла, осталась только нежность, которую испытываешь к младшей сестре или матери…

Жизнь, как обычно, смеялась в лицо. Он двадцать три года мечтал о воссоединении с Евой… и вот, его желание исполнилось, но ему уже надо совсем другое.

Поднявшись по трапу самолета, Дима отдал распоряжение персоналу, ведь Том, который обычно это делал, остался в пансионате.

Ева села у иллюминатора и вздрогнула, когда стюардесса предложила ей плед. Ее испуганные глаза заставили Диму отослать стюардессу и самому укрыть Еву.

– Ты будешь чай, или, может, хочешь есть?

Ева покачала головой и подтянула под себя ноги. Она выглядело такой беззащитной, что сердце Димы сжалось. Он сел в кресло напротив, оттянул галстук и расстегнул ворот рубашки.

– Ева, – от голоса Димы мурашки побежали по коже Евы. – Что ты помнишь?

Ева сжалась, обняла себя. “Ева”… Мортис называл ее по-другому. “Ивви”. Так долго она слышала именно это имя…

– Я помню все, – она вскинула глаза на него. – Даже смутно то, когда ты сидел скованный на кресле и Анирам был рядом с тобой. Словно во сне, но я помню все…