Это модное слово «инклюзия»

Нам с Яшей очень повезло. Повезло со школой, повезло с учителями, повезло с директором школы и со всем преподавательским коллективом и повезло с детьми. Далеко не все школы, в которых есть специальные классы для детей с аутизмом, справились с задачами инклюзии. Одна из школ в нашем городе была вынуждена закрыть спецкласс, потому что этого требовали родители учеников из обычных классов. Они не хотели, чтобы их дети учились в одной школе с инвалидами, которые довольно часто неадекватно себя вели.

В нашей же школе все было наоборот. Всего в параллели было три класса. Два простых класса и один спецкласс. Один из классов в течение первых двух лет был приставлен к спецклассу. Это означало, что именно из этого класса ученики приходили в наш в качестве вожатых. Именно с ними работали учителя, им рассказывали о том, что такое аутизм, они присоединялись к занятиям наших детей, а наши дети иногда ходили на их уроки. Например, Яша ходил с обыкновенным классом на физкультуру. А еще Яша и один из его вожатых, мальчик его возраста, ходили вместе на кружок художественной лепки из пластилина. Они на пару лепили прекрасных животных. К концу третьего года родители из второго класса в параллели потребовали, чтобы их дети тоже могли заниматься с детьми с аутизмом. Чтобы и их дети тоже ходили на специальные занятия, где им рассказывали бы об аутизме. Они тоже хотели ездить с нашими детьми на экскурсии. На каком-то этапе мы ощущали, что наш класс – главный в школе. На нем практически вся школа и держится. Обыкновенные дети буквально соперничали друг с другом за право прийти и позаниматься с детьми из нашего класса. Стать чьим-то личным помощником считалось поощрением. Больше всего меня поражало, что дети из параллельных классов продолжали приходить в наш класс и во время каникул и школьного лагеря, когда официальная учеба заканчивалась и в школе оставались только спецклассы. Тратить время каникул, чтобы прийти на занятие в класс к детям с аутизмом, – это выше моего понимания.

То, что называется инклюзией, требует очень много, в первую очередь, просветительской работы, причем не только среди учеников, но и среди их родителей, а также учителей. Я знаю, что каждый родитель учеников из обыкновенной школы подписывал разрешение на то, чтобы их сын или дочь могли приходить в класс к детям с аутизмом и помогать им. Недостаточно просто организовать класс в простой школе и бросить его на произвол судьбы. Такой класс не приживется. Важна слаженная работа целого коллектива – от директора до уборщицы.

В то же время я могу с уверенностью сказать, что инклюзия подходит далеко не всем детям с аутизмом. Это постоянный шум школы, это акцент не на индивидуальных занятиях и не на развитии личных навыков, а на умении вести себя в больших компаниях. Строго говоря, помимо того первого очень удачного года в школе, когда Яша выучил все, что знает до сих пор, все последующие годы мы в основном работали над его поведением. Яша прекрасно научился отлынивать от занятий с помощью своих вожатых, которые доблестно приходили на все уроки и помогали ему рисовать, лепить и строить. Положа руку на сердце, они просто рисовали, лепили и строили за него. Кроме того, Яшка научился мужественно переносить бесконечные школьные линейки по любому поводу, сакральный смысл которых от него ускользал, ну и принимать участие в школьной самодеятельности. В коллективных танцах, кстати, Яшка особенно преуспел. На выпускном вечере Яша с коллективом танцевал два танца и один раз носил туда-сюда флаг. Эти танцы забирали у него массу энергии, ему было реально тяжело как на репетициях, так и на самом выступлении. Мне кажется, что в последние пару лет Яша кроме этих танцев уже ничего нового из инклюзии не взял.

Все годы мы учили Яшку читать. Для меня важно, чтобы мой ребенок умел читать. И я думаю, что он сможет читать, но, может быть, не сейчас. На данном этапе он освоил только глобальное чтение. Это чтение целыми конструкциями: словами или даже предложениями. Проблема глобального чтения в том, что если попадается неизвестное слово, то прочитать его ребенок уже не может. Потому что невозможно выучить все слова наизусть. Несильно Яша продвинулся и в математике. Он застрял на сложении простых цифр, и никакие методики не могли сдвинуть его с места. Стало понятно, что сильная сторона моего ребенка не в математике, а в чем-то другом, в том, что инклюзия ему дать не сможет.

Мы решили перевести его в специальную школу для детей с аутизмом. На самом деле выбора у нас особо не было. Яша переходил в старшую школу, и спецкласса для его уровня в простой школе в нашем городе просто не существовало. Мы решили посмотреть спецшколу и записались туда на экскурсию и встречу с директором. Подкупило то, что директор опять знала всех учеников и всех учителей по именам. Всего в этой школе было семьдесят восемь учеников и более ста учителей. Яше школа понравилась с первого взгляда – наверное, потому что прямо посередине там стоит большой батут. Сама школа одноэтажная, чтобы дети на инвалидных колясках могли без проблем добраться до любого класса. В общем, она нам понравилась, и в двенадцать лет Яшка еще больше углубился в систему специального образования и пошел в спецшколу.

Из дневника

Яша влюбился. Во втором классе. В девочку из параллельного самого обыкновенного класса, которая приходила к ним в спецкласс в качестве вожатой. Он смотрел на нее широко раскрытыми глазами и не дышал. Девочка была приставлена к Яше на занятиях музыкой. Не знаю, пели они там хором или не пели, но учительница, проникшись ситуацией, приставила девочку к Яше на постоянной основе. Они теперь ходили вместе на физкультуру, в библиотеку, на рисование и даже в школьный поход. Я получала массу фотографий из школы, на которых Яшка был с этой девочкой. Особенно хороши были фотографии из похода. Девочка все время держала Яшу за руку, видимо, чтобы не убежал.

Потом случилось родительское собрание, и меня нашла мама этой девочки. Она пришла сказать мне спасибо. Оказалось, девочка ее – очень молчаливая и закрытая. Мама очень переживала, что та ничего никогда ей не рассказывала. А тут вдруг она без перерыва начала рассказывать про Яшку: Яков то, Яков се. А еще стала бегать в школу с удовольствием. Мама эта даже прослезилась. Ну и я тоже там же прослезилась. А потом они переехали и перешли в другую школу. И девочка даже пыталась один раз прийти к нам в гости. Но Яша как-то ее не очень хорошо принял, потому что это совершенно другая территория. И я все пыталась их чем-то занять вместе, но особо ничего не получилось. Поели пиццы, и девочка больше не приходила. Я ее вижу иногда на улице, она живет совсем недалеко от нас. Сейчас я ее уже с трудом узнаю и даже не знаю, помнит ли она вообще этот маленький эпизод из своей жизни. Не знаю я и о том, помнит ли ее Яша. Я так и не нашла способ это выяснить. Но я ее помню. И ее, и ее маму, и всю эту историю.

Из дневника

Яков со всеми шестыми классами нашей школы был в ночном походе. Вообще-то мы после шести из дома без особой надобности не выходим. Почему? Да потому что Яше тяжело. После шести заканчивается действие лекарств, которые ему очень помогают держать себя в рамках этого мира. Эти лекарства помогают ему концентрироваться и сдерживать эмоции. К сожалению, у лекарств есть побочный эффект. Они не дают заснуть. Действие препаратов продолжается двенадцать часов, в течение которых ребенок не спит. Поэтому дать второй раз это лекарство я не могу. Тогда Яшка просто не уснет и пропустит ночь.

После шести Яша становится… хм… менее управляемым, чем до шести. То есть он может укусить, если что-то не так. Или очень громко разговаривать, или, как это называется, издавать непроизвольные вокализации. А если, не дай бог, что-то идет не по ранее запланированной программе или ему просто неясны наши намерения, он ложится прямо на дорогу и орет. В общем, мы путешествуем по утрам, а вечером стараемся быть дома. А тут – ночной поход.

Я всеми правдами и неправдами пыталась донести до учителей, что Яше будет тяжело, что он не потянет. Я же мать, в конце концов, я же знаю. Никто, надо признать, со мной не спорил. Тихонечко так возражали только. Договорились, что я заберу Яшу с половины похода из города Атлит (это примерно сто тридцать километров от нашего дома). А что? Бешеной собаке-то… фигня, в общем, смотаться в Атлит за сыночком.

И вот я почти в час ночи – я сижу под дверями школы и жду, когда Яшу привезут вместе с другими обалдуями из шестых классов. Мне позвонили обе Яшиных учительницы, чтобы жизнерадостно сообщить, что он прекрасно, вы слышите, прекрасно себя вел. Никуда не убегал, никого не кусал, что требовалось, то и делал. И без всяких таблеток. Засранец, честное слово! Хотя вот Дима говорит, что иногда нам сложно представить, что Яшка-то наш – полноценный подросток. Мы как-то воспринимаем его как ребенка, несамостоятельного ребенка. А он свалил ночью из дома – и счастлив!

Полное погружение. Спецшкола для детей с аутизмом

На воротах Яшиной новой школы написано: «Особенная школа для детей». То есть не школа для особенных детей, а именно особенная школа для детей. Мы довольны новой школой. Преподавательский состав в ней очень внимателен к деталям.