Однако бегать вечно не получится. Порой чувства стыда никак не избежать. В пример можно привести Джоша, очень способного и чувствительного тринадцатилетнего мальчика с синдромом дефицита внимания. Диагноз осложнял ему жизнь — как в плане учебы, так и в плане отношений с окружающими. Мальчик привык быть худшим в классе и постоянно получать от учителей замечания за шумное поведение. Ему тяжело оказалось вписаться в жизнь класса — с ее радостями и горестями. Уязвимый и смятенный, он вскоре стал мишенью для скучающих или выпендривающихся детей. Джош долго копил в себе обиду, это приводило к срывам и, конечно же, лишь ухудшало отношения с учителями и одноклассниками. Его родители все сильнее переживали. В конце концов они записали Джоша ко мне на консультацию.
Как мне сразу стало ясно, в их семье царил традиционный уклад: отец Джоша большую часть дня проводил на работе и играл роль миротворца, а мать мальчика тем временем вынуждена была изображать строгого командира. Когда они пришли ко мне в кабинет, отец разговаривал с сыном ласково; мать же чаще отзывалась на все с раздражением и разочарованием и была не так уверена в себе. Родителей беспокоили не только школьные проблемы Джоша, но и его стычки с матерью. Невзирая на все сложности положения, мальчик был глубоко привязан к родителям и все еще боялся расстроить их. Больше всего на свете Джош желал порадовать свою маму и стать гордостью семьи.
Пытаясь определить причины его плохого поведения и истерик, я понял: Джош отчаивается, когда ничем, по его мнению, не может порадовать мать. И в ответ на напряжение, повисшее между ними, мальчик либо взрывается, либо замыкается в себе. Джош научился зарываться в графические новеллы и видеоигры, упрямо сопротивляясь попыткам отвлечь его. Родители сочли, что он молчит в знак протеста, и прибегли к наказаниям. Например, они забирали у него всю электронику и таким образом не позволяли выйти в социальную сеть и пообщаться с немногими имеющимися друзьями. Отношения родителей с Джошем стремительно ухудшались.
Как только Джош открыл мне, насколько любит свою семью и желает оправдать ожидания, я настоятельно посоветовал ему рассказать правду о своем поведении. С моей терпеливой поддержкой мальчик сумел объяснить родителям: он молчит не в знак протеста, а из-за одолевающего его стыда. С моей помощью родители Джоша пришли к мысли, что должны не обвинять сына, а убедить его в следующем: даже оплошав или столкнувшись с неудачей, он не перестанет быть добрым мальчиком. Родители открыто объяснили сыну, что не бросят его, если он собьется с пути.
Стыд в любом случае необходимо пережить, иначе он будет преобладать в отношениях мальчика — с самим собой и окружающими. К стыду можно подойти как со здоровой, так и с нездоровой стороны. Если прятать свой страх и неуверенность, стыд лишь разрастается, хотя могло бы показаться, будто сокрытие негативных эмоций — самый что ни на есть верный выбор. Однако ребенок научится принимать свою еще не сформировавшуюся и несовершенную личность, только если его эмоции поймет и примет кто-то другой. Тогда мальчик сумеет независимо оценить представления о мужественности и даже самостоятельно дать критику этим нормам. Он смирится со своими слабыми сторонами и поддастся попыткам близких людей утешить его, невзирая на свои провалы и огрехи.
Дерек был стеснительным, но способным городским мальчиком, который обучался по стипендии в пригородной частной школе. Вежливый и трудолюбивый, добросердечный и одаренный, он обычно был нетороплив на реакцию, поскольку предпочитал сначала изучить положение дел вокруг него и не действовать наобум. Все любили Дерека, у него было много друзей, однако его отношения с ними были не слишком крепкими. С ним было весело, и его часто приглашали в гости, но, едва он приходил, о нем могли тут же забыть.
В конце концов тренер по бегу заметил неуверенность Дерека и, решив, что тот способен на большее, отвел мальчика в сторонку и спросил, доволен ли тот своими успехами. В ответ на искреннее любопытство тренера Дерек заметил: он осознает свой недостаток. И рассказал, когда впервые начал «сдерживать себя». Оказалось, его отец, не получивший должного образования и достойной работы, потерял контроль над собственным гневом. Дерек был свидетелем жестоких ссор между родителями. Однажды отец куда-то ушел, а Дерек с братом легли спать; однако затем мальчика разбудил грохот и крики. В конце концов он услышал, как отец поднимается по лестнице, крича, что сейчас заберет детей и уйдет из дома. Отец ворвался в комнату; мать нагнала его в попытке остановить. Отец вытолкнул ее из комнаты, и та упала с лестницы. Это наконец привело буяна в чувство; он выбежал из дома — и больше не возвращался.
После этого семья вернулась к прежней жизни. Однако мальчик был потрясен и сбит с толку противоречивыми эмоциями. Как это часто бывает у детей, он ощущал ответственность за то, что не остановил отца и позволил ему причинить боль матери. Он оцепенел от потрясения и страха и ничего не сделал — и теперь винил себя. Он решил не рассказывать никому о пережитом, и привычка сдерживаться укоренилась в его сознании. Дерек объяснил тренеру, что ему не нужна «чужая жалость». В его новой школе среди местных ребят (друзей Дерека и его товарищей по команде) и без того о городских семьях думали стереотипно.
Наконец-то высказавшись, Дерек смог обратиться к ограничивающему его стыду. Вместе с тренером они разработали план. Тренер попросил Дерека выкладываться на полную: не сдерживаться, даже если отчается. Во время тренировок он кричал на мальчика, чтобы тот бежал быстрее, старался лучше. Наконец в один из изнурительных дней Дерек не выдержал — и на финишной линии взорвался кипящей яростью и слезами. Вся обида и огорчение, которые тормозили его, вылились наружу. Тренер сел рядом с ним на беговой дорожке и просто выслушал мальчика, а также дал ему понять, что в его эмоциях нет ничего предосудительного.
Честность Дерека и чутье тренера позволили первому освободиться от стыда. Оба поняли: эмоциональная сдержанность негативно сказывается на спортивных результатах. Необходимость закрывать свое сердце и постоянно быть начеку высасывает из мальчиков жизненные силы.
Чувство стыда может заставить мальчика отгородиться от внешнего мира в попытке избавиться от тревожного самобичевания. Мальчики рано начинают стремиться к уединению. Нормальное желание сохранять близкие отношения с матерью, например, становится недопустимым, когда мальчику внушают, будто он должен быть стойким, независимым и самодостаточным. Согласно словам психолога Уильяма Поллака, «мучительный процесс отчуждения, в течение которого маленьких мальчиков стыдят и отстраняют от матерей намного дальше, чем положено по природе, а затем обделяют отцовским воспитанием, разрушительно влияет на эмоциональную жизнь мальчика»21. Матери всего мира горюют, когда их мальчики подрастают и стесняются обнимать их на людях, боятся показаться «маменькиными сынками» или «малолетками».
Если давление будет достаточно сильным, мальчик займет оборонительную позицию, чтобы замаскировать постыдное чувство привязанности и любви. Самый распространенный подход заключается в отрицании подобного рода желаний в принципе — «мне никто не нужен» — или в укреплении уз с другими мальчиками и нарочито «мужественном» поведении в отношениях. У некоторых мальчиков отчуждение вызывает злость и гнев. Чем меньше у них возможностей поделиться своими тревогами, тем скорее они направляют эмоции в единственно возможное русло.
Злость у мальчиков особенно хорошо демонстрирует, насколько различны эмоциональные правила для мужчин и женщин. Считается, девочки должны сдерживать злость — быть «хорошими», — в то время как мальчикам нередко разрешено гневаться в открытую. В результате мальчики чаще ведут себя агрессивно и враждебно, а также прибегают к воровству и иному антисоциальному поведению. В этих эмоциональных правилах и заключается парадокс, сбивающий с толку тех, кто воспитывает мальчиков. Если злость — единственный доступный мальчикам способ проявления эмоций (таких, как страх, обида, разочарование, горе), то как им развивать свой уровень эмоционального интеллекта? В своей книге «Speaking from the Heart: Gender and the Social Meaning of Emotion»[11] Стефани Шилдс, психолог из Университета штата Пенсильвания, пишет: «Проявления злости —
Шилдс продолжает: злость проявляется, «когда мы уверены, будто у нас отняли нечто, по праву нам принадлежащее»23. В отличие от печали, злость побуждает действовать. Злой человек ведом порывом восстановить справедливость и считает: применение грубой силы более чем оправданно. Чем выше положение человека, тем чаще он склонен гневаться; чем ниже — тем чаще потери будут сопровождаться ощущением грусти и вины.
Злость может быть как чертой характера, так и эмоциональным состоянием. Если рассматривать ее как черту характера, можно сказать: одни люди сердятся чаще других. Например, для некоторых мальчиков совершенно нормально терять контроль над собой во время занятий или тренировок; их огорчение переливается через край. Или окружающие могут ходить на цыпочках вокруг мальчика, поскольку тот в любой момент может взорваться. Что бы родители ни пытались обсудить с Дэвидом — звонки из школы по поводу его поведения, ухудшение оценок, ссоры с сестрой, позднее возвращение домой, соглашение по поводу использования интернета, — мальчик неизбежно отвечал гневом. Он никак не мог сдержать огорчения и разочарования. А злость Чеда, например, проявилась только тогда, когда одноклассник довел его своими подначками. Два разных вида злости подпитываются двумя разными источниками: свободой злиться на несправедливое обращение и более общим осознанием своего права на гнев.
Автор Меган Боулер, профессор Университета Торонто, также различает два вида злости: нравственную и оборонительную — в зависимости от реакции, ее вызывающей. Когда мальчик уверен, что является жертвой несправедливого отношения, злость порождается его нравственным негодованием и жаждой правосудия. Но когда мальчик ощущает угрозу, его злость скорее обусловлена страхом. Недавно я встретил одного юношу, у которого были сложные отношения с отцом; во время очередной ссоры он почувствовал себя настолько изможденным, что начал безудержно дрожать. Было ясно: сильные чувства, вызванные отцом, оказались сильнее сдержанности. Боулер пишет: «Оборонительная злость имеет причиной две основных эмоции: страх как отклик на изменения и страх потери. В большинстве случаев, испытывая страх, мальчики предпочитают проявлять злость, чтобы не чувствовать себя уязвимыми»24.
В своей книге «Angry White Men: American Masculinity at the End of an Era»[12], опубликованной в 2017 году, социолог Майкл Киммел рассматривает право на агрессию как явление, прошедшее долгую историю развития. Задыхаясь от растущего давления гендерного и расового равенства, а также осознавая, насколько сегодня ограничены их возможности, некоторые мужчины уверены, будто они имеют «право на агрессию, вызванную недовольством»25. Вместо того чтобы признать свой страх и обиду, эти мужчины говорят о праведном гневе. Ведь у них забрали «принадлежащее им». Похожие эмоции испытывали мальчики-футболисты из команд моих сыновей, если их отстраняли от игры или отправляли на скамейку запасных. Вместо того чтобы признать свою вину, они — а иногда и их родители — начинали жаловаться на тренеров, отнимающих у них игровое время, «принадлежащее им» по праву.
То, как мальчик выражает злость, нередко определяется возможными рисками. «Навлеку ли я на себя неприятности?» «Сумею ли я справиться с последствиями?» Чем сильнее разница в поведении мальчиков и девочек в школе, тем чаще мальчики проявляют агрессию. Дерзость и намеренная враждебность до сих пор считаются чертами, свойственными злобному, недружелюбному ученику исключительно мужского пола. Как обнаружили эксперты, примерно по тем же причинам с мальчиками обходятся строже.
Следующая история из моей практики объясняет, каким образом люди обычно связывают злость и плохое поведение. Лоренс учился в средней школе и почти всегда хотел есть. Обычно он сам собирал себе обед по утрам, вынимал бутерброд из холодильника; вот только одним утром он забыл это сделать и лишь в столовой обнаружил пустой ланчбокс. У него не было денег, а друзья уже и без того устали от его ежедневных попыток выклянчить добавку. Мальчика захлестнула злость по отношению к матери и пробудила в нем желание действовать. Он встал в очередь за едой, набрал себе всего и бросился прочь, не доходя до кассы. Лоренса поймали и отстранили от занятий за кражу, после чего его ждал разговор с матерью и соответствующее наказание — и лишь затем мальчик понял, что огорчение затмило его разум.
Злость мальчиков и вызванное ею плохое поведение нередко приводят взрослых в замешательство. Поколениями мы считали разницу в эмоциональности и поведении между мальчиками и девочками обусловленной гормональной активностью, хотя не было ни одного научного подтверждения данному факту. Мальчики злятся, потому что могут — и потому что им сложнее проявлять какие-то иные чувства. Многие мальчики дерутся, когда им кажется, будто они не могут поступить так, как желают — уйти от конфликта или дать волю эмоциям.