Через всю страну одна дорога, как у нас прямь. Я доехал до Сиемрипа автостопом. В Камбодже чёт после Китая и Вьетнама народу будто нет нигде, может они в джунглях до сих пор прятались. В здешние труднопроходимые заросли я не особо рвался — они были очень внушительными, там полюбас чёто крупное водилось. Много людей на свете, а было ещё больше, да все перемерли.

Моя разница между мной и тобой лишь в одном — ты бы тоже мог так сделать. Если совсем пацанским языком: я типа умер, но не покинул тело. Моей любимой игрой была игра в жизнь. Я обожал спать в прохладной ночи, чтобы дышалось свежестью улицы. Чтобы одеялком полностью укрыться с голой девчонкой, недавно насаженной своей худой жопой куда надо. После такого девочки спали, как убитые до обеда.

Я так понял Сиемрип это второй по величине город в Камбодже, но он был размером с Перевалку. Меня вписал учитель для маленьких кхмериков, кто остались без родителей или очень бедные.

Хозяин дома был джайном. Его звали Тилопа. Он тоже был из Филиппин, но вроде натурал. Я спросил его, почему он не ходит в местную Гурудвару помедитировать на 2 Тиртханкары: одна с открытыми глазами, другая с закрытыми. Он ответил, что джайнизм убил Адинатху. После внезапного просветления Адинатха сказал не создавать моих статуй, но люди сделали наоборот, Адинатха сказал не поклоняйтесь мёртвым Тиртханкарам, будьте сами себе внутренним светом, но всё так же шиворот-навыворот.

На сатсанге этот школьный учитель много, что изрекал, но я запомнил только это. Я в шутку попросил его называть меня Махавирой, он немного склонил голову.

В тот же вечер к нам заселился испанец из Мадрида. Я выдохнул с облегчением, поздоровавшись с ним, ибо первая ночь без голубых тел. У меня осталось ещё немножко цветочков, оба моих собрата по жизни вежливо отказалась от угощения. Этот испанец бегал где-то, какой-то Ангкор Ват, билеты какие-то.

А я с этим учителем сидел сатсанг и смотрел в стену. Мы просидели так девять лет. Затем первого декабря вернулся с очередного посещения храмового комплекса. Испанец тоже ждал, когда мы насидимся, но он не мог просто стоять неподвижно, у него в одном месте грохотала вечная коррида. Он не выдержал и сказал мне, что если я не пойду смотреть Ангкор Ват, то он отрубит себе голову.

Махавира ходил по этим местам, он ощущался всё насыщеннее. Махавира родился в Таиланде. Тайки любили Махавиру, они сидели на нём. Хотели сесть на него. Молча насадиться на место контакта. Махавира смотрел.

Я взял раздрибушный велосипед напрокат за доллар в день. В памяти отпечаталась карта проезда в храм мимо платильника. Я так и сделал, проехал через лютую деревню: люди жили в хижинах, как в кино, жарили что-то на костре. Я вдарил по педалям, докатил до заднего входа в то самое здание, и там меня настиг полицейский на скутере. Он потребовал билет. Я просто пожимал плечами и лепетал, что не знал, где покупать билет. Предстал перед этим добрым человеком лживой сукой. Он убедительно показал рукой куда ехать и всё.

Я купил билет, но на следующий день. Тилопа продолжал что-то говорить, но мне хватило от него про Адинатху.

Испанец и я рано утром отправились в храмовый комплекс древних Джайнов. У нас была навигационная карта. Мы с ним вычисляли на глаз, что мы могли успеть посетить за сутки наиболее зрелищное: там были красочные миниатюры. Ближайший и самый главный мы оставили для заката, а сами поехали на велосипедах на поиски приключений. Наконец-то в компании более менее толкового и адекватного товарища. Я понаслаждался особыми цветами и в доблестный путь. Кхмерские девушки есть очень даже хорошо. Ездил на колёсах по развалинам и крякнулся с байка. Очень больно ударился рукой. Испанец сидел ждал, когда стихнет ушибленная рана. Он очень уважал меня. Я говорил, что этот храм туфта и он согшашался. Я говорил, что эта девушка хороша для анала, и он также соглашался.

На очередном привале ближе к вечеру к нам подошёл европейский зажравшийся хряк. Он сразу предложил мне доллар за бутон. Я ему продал её. Фотоаппарат беспрестанно щёлкал снимки без цели и причины.

Дети постоянно стремились нам что-то впарить. Маленьких делали торгашами из-за жалостного вида, сразу хотелось купить у ребёнка. Но мы только пожрать покупали. Одна девочка увела нас в своё кафе, а до этого я с ней сторговался с пяти долларов до двух за тарелку риса с говядиной и кусок приличный. Один хитрожопый паренёк лет десяти увязался за нами в одном из храмов. Мы его сразу раскусили, он и фоткать нас хотел и показывал нам пальцем на всё, что мы могли увидеть сами. Но испанец не выдержал и подал ему доллар.

Это путешествие было таким же бесцельным, потому что у любого человека есть только лишь одна-единственная возвышенная цель.

К багровому вечеру мы снова вернулись к главному зданию, чтобы полюбоваться изумительным закатом. Испанец оказался отличным компаньоном в исследовании Ангкор Вата. Мы облазили все входы и выходы, на крышу залезали. Смотрели на ряженых кхмерок, что медленно танцевали свои умопомрачительные танцы. Сотни фоток распирали изнутри аппарат: будет, чем заняться во время ночёвки под открытым небом. Мне очень-очень везло с ночлежным приютом: я лучше б в России несколько дней спал на улице, чем один раз в этих вечно влажных и кишащих всякой мелюзгой джунглях.

Одновременно последний вечер в Камбодже. Мы вернулись к Тилопе. Вместе поужинали на улице. Мне очень понравилась в ЮВА дешёвая уличная еда. Я попросил у джайна ноут и пробил вписку в Бангкоке.

Таиланд был моим прирождённым королевством. Моё появление на свет в Россию было величайшей ошибкой места. Я всю жизнь прожил в Сиаме, поэтому я не понимал русских. У меня никогда не было ничего общего с РФ.

Как только моя непослушная нога ступила на родную землю, я услышал в собственном шуме Махавиру. Здесь Махавира молчал о Саллекхане. В Таиланде я почуял саммасати, как нескончаемый лавовый поток всепожирающей любви. Там я был любовью.

Сразу же меня очень развеселило левостороннее движение. Впервые я стопил левой ладонью. В автостопе я никогда не держал руку напряжённой, полностью вытянутой и поднимающей палец вверх. Я стопил, как свергнутый император — чуть приподнимал расслабленную руку углом градусов на 30–40, не впадал в крайности, во всём применял баланс.

Остановилась девушка. Она очень плохо говорила по-английски, но мне смешно было чёт, ей тоже весело было. Так грустно: она наверно ошибочно думала, что если я говорил ей слово Бангкок, то хотел, чтобы она меня до него довезла. Как я мог ей удовлетворительно объяснить, что мне надо было просто по пути, неважно сколько километров. До столицы было далековато. Эта девушка подбросила меня на автостанцию и купила мне билет на автобус. Я не мог ничего ей возразить. Как я мог ей сказать, что не нужно было покупать мне ничего. Господи Махавири, она всё время улыбалась, проводила меня до автобуса, посадила, поцеловала и ушла обратно в свою тачку. Способна ли была на такое русская девушка: нет, никогда. Русские девахи жили только ради одного: чтобы лично получать. Они даже детей рожали, чтоб с них зарабатывать в обозримой перспективе. Русская девушка не способна была отдавать, она всегда делала одолжение. Каждая третья была фригидной, каждая третья миловидной. Я самостоятельно разработал гипотезу, что именно холодные, фригидные девочки и почитали анальный секс. Мне оставалось лишь встретить её из ванной чуть одетой, посадить себе на колени. Там у неё уже всё чисто, через трусы просачивалась анальная смазка на водной основе с календулой. Она сама заложила себе полный зад смазки перед зеркалом в ванной. Она хотела, чтобы я сразу вставил в неё без необычайных пышных церемоний. Вставил ей прямо ей в жопу. Она была голубой. Голубые девушки трахались только в задницу. Отличий во внешности у таких не было вообще никаких, они все просто хотели, чтобы их в сраку долбили и всё. Всю дурь девки так себе вышибали.