Я помастурбировал на анальных принцесс из памяти и под стрекот живчиков уснул. Рукоблудием я занимался каждый день, если выдавалось уединённое место. Если б я это не делал, то я бы постоянно отвлекался на стояк: как такое могло быть с врождённым отсутствием тестостерона ума не приложить. Я был всегда очень сексуальный, но слепые и зацикленные лишь на себе женщины это совсем не замечали. У меня была не брутальная внешность, от которой текли половозрелые самки, а саркастическое лицо вечно молодого сосунка, который ещё не дорос до того, чтобы мять сиськи.

Утречком к уединённому берегу пристала моторная лодка с отдыхающими. Это были очень добрые и приятные люди. Я сказал им, что дошёл пешком до Владивостока из Сызрани, а они смеялись и предлагали мне перекусить с ними.

Я забрал паспорт с визой и немедленно отправился в Китай, просто в Китай, а куда конкретно хрен его знает. Переночевал у славного парня с его родителями в Уссурийске. Великолепно провёл в городе целый день, мы гуляли, резались в волейбол.

До границы оставалось всего ничего. Покрапывал мелкий хлещущий дождь. Скользкую дорогу начала перебегать собака и водила, чтобы не задавить беднягу резко вырулил влево. Грузовичок повело и начало кидать. Мы вымахнули сперва на встречку, а затем улетели с дороги. Машина несколько раз перевернулась, но я был по привычке пристёгнут. Грозная смерть была снова очень занята и не пришла ко мне, а я был в полном сознании, чтобы посмотреть в её глаза и не моргнуть. Первым делом я пощупал гитару: всё в порядке, человеческое тело в порядке, водитель тоже. Кто-то даже соизволил остановиться и помог нам вылезти из покорёженной кабинки. Мне было так жаль этого мужика. Он стоял и пристально разглядывал всё, что осталось от его единственного источника дохода. Я не мог сразу немедленно взять и свалить, просто молча взирал на эту грустную картину. Беспризорная собака осталась жива, мы ещё дышали тоже. Мы не пополнили своими больными телами ужасающую статистику кончин на российских дорогах. Я попрощался с мужичком и на другой попутке доехал до автобуса, что за немалую плату транспортировал в поднебесье.

Моим дебютным городком стал Суйфэньхэ или на языке местных Сунька. Там наши закупались дешёвым хламом и шмотьём для последующей перепродажи на родине. Русская женщина очень помогла мне: проводила до обменника, где я купил юани, а затем привела меня в гостиницу, где мне сделали значительную скидку. Там были повсюду торгаши всем и вся. Но у меня ещё оставалась своя еда, и я очень вымотался, а также окончательно не отошёл от жёсткой аварии. Весь апатичный вечер просто смотрел в окно на всю эту купле — продажную суматоху, разглядывал купюры с Мао, и смеялся с трёхколёсных автомобилей, а также с названий торговых лавок корявыми русскими именами. У меня имелась только одна вписка в Чаньчуне и одна довольно сомнительная в Пекине. Я собирался перемещаться лишь по платным дорогам. У меня была в голове ориентировочная карта Китая и на блокнотном листочке буквенно-числовые названия нужных трасс.

Свежий, отдохнувший, рано поутру я начал своё абсолютно поехавшее путешествие в самой густонаселённой стране планеты. Еда в кафешках была не такой уж и дешёвой, но порция очень большая. Китайцы на первых порах производили впечатление вполне сносных людей.

Я остановил первую машину и водителем оказался гомосексуалист. Он поведал, что женат, но жена ничего до сих пор не знает. Этот мужчина попросил меня продемонстрировать ему член, но я отказался. Он признался, что в Китае сотни миллионов геев, но почти все они латентные и вынуждены скрываться от карающего меча революционного коммунизма. Я подметил вслух, что это наборот было очень хорошо для голубой планеты, ибо столько людей не явится на свет.

Мы доехали до Муданьцзяна. Там какой-то очень важный полицейский на рэнжаке тормознул для меня автобус, который ехал в Харбин. В кабине я впервые встретился с болезненно повышенным вниманием ко мне со стороны китайцев, они все снимали меня на телефоны. Там я познакомился с парнем, который учился в России и изъяснялся по-русски. Во время поездки я не заметил ни клочка пустой земли, либо всё застроено, либо засеяно.

Мы въехали в Харбин. Все городки в Китае огромны и необъятны. Он снял комнату в гостинице. Я лёг на полу на своём надутом коврике.

До Чаньчуня доехал на поезде, заранее позвонив приглашающему. Это был приятный и добродушный на вид и по общению парень моего возраста. Он, как и я был отрицательным мастером в английском, поэтому мы в основном молчали.

Я поиграл на гитаре в центре города у торговых средоточий, заработал немножко юаней. Мы посмотрели уличный театр скверно поющих артистов, массовую зарядку, поели в ресторане. Он угощал, а я был и не против. Я выбрал жареную собаку: вполне так ничего, если не думать, что жуёшь.

Каким-то невероятным, немыслимым, невообразимым способом перед въездом на трассу молодые сотрудники платильника поймали мне машину прямо до Пекина. Я лишь сказал слово Беджин и этого было достаточно. Это были серьёзные дяди в пиджачках на Фольксвагене бизнес-класса. Я не простоял и пяти минут. Они вообще не говорили по-английски — единственное в чём наши народы близки.

Меня высадили у знаменитого русского ресторана. Там я спросил мобилу и позвонил вписчику. К счастью, он готов был меня принять. Я добрался на метро до нужной станции. Пока шёл по подземному переходу ко мне подкатила довольно привлекательная китаянка, что было огромной редкостью. Она спросила в каком отеле я остановился, и я понял, что это была мессалина. Я ответил ей, что я хомлесс и пошёл дальше. Мой инглиш был только в настоящем времени, а для будущего просто вил прибавлял и дело в шлямпе.

На хате кроме меня был ещё летучий голландец Анжело. Он возвращался в Нидерланды из Австралии, где прожил несколько месяцев и работал в разных местах. Как и подобает самому высокому в мире народу он был гораздо выше меня. Очень редко мне приходилось смотреть на кого-либо снизу вверх и тут такой замечательный случай. Мы ютились втроём в очень-очень узкой каморке. У Анжело имелась гитара. Он играл разные популярные мелодии, показывал свою превосходную девушку на телефоне. Единственное, что я смог разобрать из его речи это то, что многие голландцы уезжают в Австралию то ли не в силах терпеть мигрантов, то ли, чтобы заниматься сельским хозяйством, ибо там им давали землю. Хозяин постоянно норовился меня потрогать: помассировать спину и плечи. Этих азиатов притягивало ко мне. Им было мало меня, они хотели больше. Анжело был намного симпатичнее и выше меня, но нет, надо было именно меня допекать. От меня распространялись повышенные вибрации нарушенного сексуального вожделения. Многие мужчины их чутко улавливали и ошибочно полагали, что я готов это делать не только с девочками, но и с ними.

Вдвоём с моим европейским приятелем мы отправились на китайскую стену. Весь день шли и шли, то вверх, то вниз. Это было действительно впечатляюще, если представить её длину в несколько сотен километров. Мы дошли очень далеко, до непротоптанных мест, где уже камни опутывали лианы и зелень.

Уже дома я попросил компьютер и пробил вписку в Шанхае. Мои две ночи в гостях истекли и мне ничего не осталось, как уйти. Я смотался на площадь Мао Цзэдуна. Поиграть на гитаре удалось минут пять. Меня прогнали полицаи. Я сходил в парк, где стояла белая пагода, потом устремился в печально знаменитый пекинский зоопарк только ради панд. Мне не хотелось платить за вход. Я долго искал место, где можно было перелезть через стену. Но было слишком высоко. Это был последний раз, когда я ходил в такие места, которые, как и цирки должны были давно исчезнуть согласно здравому смыслу.

Бедные панды не знали куда себя деть от ликующих и тыкающих своими пальцами зрителей. Жираф, бегемот, косолапые в яме и прочая живность всех размеров и окрасов.

Тот самый момент, когда я шёл важно посмотреть что-то ещё и резко остановился. Настолько невероятная усталость сковала всё тело, второй месяц ни дня без передышки. Я переводил дыхание лишь по ночам. Рюкзак выдирал лопатки и разрезал надплечья. Стояла нестерпимая жара и духота, столько народу с абсолютно одинаковыми тыквенными лицами.

Я вышел из зоопарка, немного прошёл и оказался перед мусорным контейнером. Чтобы не умереть от невыносимой тяжести на спине нужно было от чего-то окончательно избавиться. Я выкинул палатку. Вокруг стоял непроглядный смог, через который не было видать даже солнца. Неугасающая звезда транслировалась на огромном мониторе. То там, то сям попадались просящие нищие с уродствами тел и гигантскими висящими злокачественными опухолями.

Китай стал самым мерзким и отвратительным государством, что я видал. Я был сам, как в зоопарке, на меня все постоянно пялились, вставали и пристально разглядывали без стыда и совести. Эти люди чихали и сопли разлеталась во все стороны, они громко пердели и каждую минуту харкали. У любой из их еды было только два выраженного вкуса: жгучий перец или чеснок.