— Ты сам из ватажников или только весточку принес?

— Из ватажников.

— Сколько вас в ватаге?

— А тебе зачем? — искренне удивился мужик. — Твое дело малое: принял товар, сдал его, а остальное — наша забота. Так что, трактирщик, не лезь туда, куда собака нос не сует.

— Так, значит?

— А ты как думал.

Тать, а кто же еще-то. Крепкий, да только и Виктор не слаб. К тому же тулуп движения гостя стесняет, а Волков, в отличие от него, в полушубке овчинном, легком и удобном, и сноровки у трактирщика имеется в достатке. Одним словом, как оказался на снегу, посланник и сам не понял. В следующее мгновение на горло наступил сапог хозяина подворья, слегка надавив на яблоко, отчего в горле запершило. Рука заломлена так, что не дернешься лишний раз, если только попытаешься, так и хрустнет.

— Если ты и тот, кто тебя сюда прислал, считаете себя самыми умными, то сильно ошибаетесь. Пользовать меня втемную не выйдет. Нешто думаешь, безмозглого нашли и мне неведомо, что сталось с прежним тутошним хозяином, коего под белы рученьки взяли? Только вот, чудное дело, ватага разбойничья куда-то запропастилась и следа ее так и не сыскали, а тот, кто сбывал товар, и сегодня ходит гоголем. Так что ты лучше не шути и отвечай на мои вопросы.

— А живота лишиться не боишься?

— Это ты бойся.

— Дак порешишь меня — про ватагу не узнаешь ничегошеньки.

— Ты много-то о себе не думай. Поломаешься немного для порядку, а потом все выложишь, уж поверь мне. Я хочу и дело сделать, и суда избежать, а потому знать мне надлежит многое. Так как, добром будем говорить или можно сразу калить железо? Чего молчишь?

— Да вот думаю, а как ты с ватажниками будешь договариваться? Народ ведь без князя в голове, пожгут вдругорядь твое подворье. Готов ли к этому? — Повержен, обездвижен, с придавленным горлом, но упрямо хрипит свое.

— Я обмана не имею, потому и бояться мне нечего, а вот к тому, что меня обмануть возжелают, всегда готов. Ну так как?

— Отпусти.

Отпустил. Тать поднялся, помассировал руку и горло, прокашлялся, покряхтел. Ох и силен этот трактирщик, скоморох бывший! Ну да ничего, время все на свои места расставит, еще сочтутся.

— Спрашивай.

— Сколько народу в ватаге?

— Две дюжины.

— А сколько мяса?