Но время шло — некоторые дорогие для Людмилы Алексеевны, для ее коллег и для зрителей спектакли исчезали из афиши театра. По странному стечению обстоятельств, для одной из главных, признанных всеми без исключения звезд Театра Российской армии, новых ролей для нее не находилось. А если предлагали что-то, актрису это не могло заинтересовать: никаких внутренних открытий эти работы ей не сулили…
Подобное нередко происходит с любимыми нашими артистами с возрастом. Другое дело, что каждый преодолевает это состояние по-своему. Многие, слишком многие устремляются привлечь к себе былой интерес, не поддаться забвению с помощью услужливых средств массовой информации, в первую очередь телевидения. Ведь на бесконечных ток-шоу на самые разные темы дозволено все: душу вывернуть наизнанку, объявить себя жертвой советского ли строя или отдельных его именитых представителей — не все ли равно? Почему-то все эти передачи, на которые порой натыкаюсь, листая телевизионное меню, напоминают южный рынок — пестрый, яркий, крикливый до боли в ушах, зазывный.
Но героиня этой книги ни в малой мере не относится к этой когорте «душ нараспашку», несущихся неведомо куда со шпагой наголо. Слишком сильно развито в ней чувство собственного достоинства. Слишком тщательно оберегает она свой внутренний мир и ту гармонию, что вносят в него общение с природой любимого Репина под Санкт-Петербургом, чтение книг, в числе которых не только художественная литература, но и философские, и богословские труды, встречи с теми, кто по-настоящему дорог и любим.
Впрочем, слово «слишком» здесь неуместно. Скорее, совершенно естественно для нечасто встречающегося сегодня типа людей (особенно — женщин, особенно — творческих профессий), к которому принадлежит Людмила Чурсина.
В театре она была занята в последние годы очень мало, зато кинематограф подарил актрисе возможность пусть не всегда сильных и серьезных, зато неожиданных проявлений.
Фильмография Чурсиной (если добавить к ней еще и телевизионные фильмы, и озвучание западных лент) составляет более 150 названий. Перечислить их просто невозможно, тем более — сказать более или менее подробно о каждой из этих работ. К тому же некоторые из них неизгладимого впечатления не произвели. Но и в бесконечных сериалах, в которых у актрисы могла быть совсем небольшая роль, она все же умудрялась запомниться: каким-то неожиданным штрихом, поистине аристократическими манерами, присущими ей с самых ранних работ.
Здесь стоит вспомнить почти совсем забытый фильм (один из самых первых у Людмилы Чурсиной) «Утренние поезда» Фрунзе Довлатяна. В 1963 году, когда он появился на экране, впечатление было неожиданным: заводская молодежь, стремящаяся получить вузовское образование, выразительные сцены в цехах, где кипит работа; снующие из одной точки в другую утренние электрички; эпизоды вечеринок дома и в кафе — все это было обычно и, вероятно, оставалось бы таким, если бы не любовная линия, совершенно непривычная и во многом неожиданная для отечественного кино начала 60-х годов.
Людмила Чурсина сыграла в фильме совсем небольшую роль любовницы главного героя, Павла (Анатолий Кузнецов). Человека, резко отличающегося от заводской молодежи — циничного, не обремененного самым элементарным культурным багажом, лишенного каких бы то ни было моральных устоев. Сыгранная еще студенткой Людмилой Чурсиной его любовница Тоня предстает всего лишь в трех эпизодах, но нельзя не отдать должное начинающей актрисе, сумевшей проявить в них
Красивая, яркая, породистая, она кажется не своей в среде заводской молодежи, держится отдельно и довольно высокомерно, но не упускает ничего из происходящего вокруг. И, как ей кажется, час наступает: несколько секунд длится эпизод, когда она, поняв, что Павел потерял интерес к Асе, добившись взаимности, Тоня проходит мимо растерявшейся девочки у заводской проходной, мельком взглянув на нее. А торжествующая полуулыбка, исполненная достоинства и знания, появляется на губах…
Пересмотренный совсем недавно, фильм «Утренние поезда» заставил пристально вглядеться в те моменты, которые ускользали в силу юного возраста и по причине сосредоточенности на любовной линии, непривычной по тем временам в период его выхода на экран. Теперь же именно «мелочи», сопутствующие этой непривычности, вызывают интерес. И, конечно, пристрастность к моей героине…
Внутреннего расставания Людмилы Чурсиной с Александром Бурдонским, которого она называет (при обилии прославленных имен режиссеров, с которыми работала в Ленинграде и Москве) своим главным Мастером, не произошло. Настолько, что потребовало от актрисы продолжения их общей темы в работе над спектаклем «Осенняя история», поставленным Валентином Варецким на Экспериментальной сцене ЦАТРА по известной пьесе итальянского драматурга Альдо Николаи «Железный класс».
Два с лишним десятилетия минуло с той поры, когда появилось в антрепризе Леонида Робермана это название в постановке Николая Чиндяйкина и в исполнении трех выдающихся звезд — Сергея Юрского, Николая Волкова и Ольги Волковой. Спектакль был по праву оценен и самыми суровыми критиками, и восторженными зрителями, но, как писал спустя время Сергей Юрский: «Он был скромен, нужен людям и надежен. Пришла пора, и кончилась гарантия. Он сломался».
«Осенняя история» на сцене ЦАТРА живет еще совсем недолго, но ушел из жизни один из исполнителей, Виталий Стремовский, и остается надеяться, что на его роль будет введен другой артист, потому что пьеса Альдо Николаи не остается в своем времени, она обретает новые, более горькие смыслы, которые оказываются столь же нужными и надежными, пользуясь словами Сергея Юрьевича Юрского.
«Железный класс» — это старики, два пенсионера, Бокка и Палья, живущие с детьми и внуками, и одинокая Амбра, до недавнего времени работавшая воспитательницей в детском саду и никогда не имевшая собственной семьи. Ее играет Людмила Чурсина. Встреча этих персонажей и завязывающиеся доброжелательные (отнюдь не с первой встречи) отношения основаны, едва ли не в первую очередь, на той старомодной системе ценностей, где более всего ценны мужская дружба и умение сопротивляться невзгодам обессиливающей, лишающей жизненной энергии старости. И в этом пенсионерам приходит на помощь женщина.
Людмила Чурсина играет не ту благостную старушку, что говорит о себе: «Скучаю без детишек. По счастью, в нашем доме их много, и они ходят ко мне в гости. Мечтала иметь своего… Но оказалось — не судьба. Впрочем, я прожила спокойную жизнь, хотя и не замужем. Смотрите, как располнела — потому что никаких забот. Кушаю, что хочу, ни в чем себе не отказываю и всю пенсию трачу на себя. Зачем откладывать? Для кого? У меня уютная квартирка… Видите окно с гвоздикой? Это моя спальня…». В ней с самого первого появления ощущается нечто мистическое: то ли посланница Судьбы, то ли предвестница смерти одного из двух стариков. Но этот мотив никак не педалируется: просто в интонациях Амбры, в пристальности ее всматривания в собеседников ощущается нечто… высшее, что ли. И возникает невольное чувство тревоги, настрой на притчевый характер этой, казалось бы, такой простой, незатейливой истории о непонимании в семье, ставших чужими детях, готовых отправить своих отцов в приют для престарелых. Вот уж и впрямь одинокое житье-бытье Амбры кажется предпочтительнее многочисленных родственников, сыновей, их жен, внуков, как у Бокки и Пальи.
Ее окно с гвоздикой то появляется, то словно становится размытым, то сменяется некоей картинкой, но оно постоянно здесь — рядом с беседующими на скамейке сквера персонажами как знак, символ присутствия этой странной женщины рядом с ними. Потому что «уходящей» и в то же время не покидающей нас «натурой» тех, кто еще недавно или давно был рядом, оказывая на нас свое необходимое влияние во вкусах, пристрастиях, привычках, в самом образе жизни — на самом деле, никуда не уходит, а остается глубоко внутри каждого.
Можно было бы предъявить немало претензий к режиссеру, который как-то неуловимо ускользнул от определенности концепции, то ли растерявшись перед незнакомыми известными артистами — Людмилой Чурсиной, Александром Диком и Виталием Стремовским, то ли доверившись им. И в этом последнем — не прогадал. Они вложили все свое мастерство в роли, явив тот не слишком ценимый сегодня критиками старомодный актерский театр, главное свойство которого — многокрасочная жизнь на сцене, полнокровное человеческое общение, объем характеров и психологические «связки» между персонажами.
Бокка и Палья время от времени повторяют фразу: «Нас было много… Хорошее было время…». И слова эти звучат для тех, кто умеет слушать и слышать, воспоминанием не только о друзьях и близких, но и о «золотом веке» многонационального советского театра, возросшего от корней русского психологического…
«Осенняя история» в восприятии и осуществлении замечательных артистов стала не мелодрамой, а подлинной трагикомедией, в которой обе части определения несут одинаковую смысловую нагрузку. А образ, трактованный Людмилой Чурсиной, добавляет к жанровой определенности свою мистико-тревожную ноту. Она проявится в полной мере в финале, когда старики, тщательно приготовившись к побегу, соберутся в дорогу. И в этот момент появится Амбра в том одеянии, в котором она играла столь дорогую для нее роль Странницы в спектакле Александра Бурдонского «Та, которую не ждут». Как знак неизбежного ухода одного из них. И — заберет его с собой, в Вечность…
Людмила Чурсина настояла на том, чтобы использовать в финале именно этот костюм. Он напоминал ей счастливые месяцы работы с Александром Бурдонским и, на ее абсолютно оправданный взгляд, помогал «достроить» образ Амбры, восходящей в своем пути от бывшей воспитательницы детского сада, комичной пенсионерки до образа Судьбы, твердо знающей, что ждет каждого…