А что касается Кэтрин Беркли в хемингуэевском «Прощай, оружие!», здесь актриса едва ли не впервые столкнулась с необходимостью воплощения на экране «западной женщины», живущей фактически в то же самое время, но по совсем иным законам и правилам, существующим в объятом пламенем и залитом кровью, но совершенно другом мире. Это было сложно и увлекательно одновременно, позволило найти внутри себя новые краски, новые штрихи отображения характера и, разумеется, Людмила Чурсина со своей внешностью, которую многие оценивали тогда как «несоветскую», полностью соответствовала замыслу режиссера Александра Белинского. Не только, конечно, внешне, хотя и это «работало» на идею обращения к роману Хемингуэя.
Довольно любопытной работой была роль журналистки-международницы Ксении Троицкой в фильме греческого режиссера Маноса Захариаса «На углу Арбата и улицы Бубулинас», но, по справедливому отчасти мнению критика Евгения Михайлова, в каком-то смысле это было продолжение Любови Яровой в сегодняшних условиях. Хотя судьба героини, нашей современницы, была во многом сложнее.
Встреча и вспыхнувшая любовь уже не молодых людей, коммуниста Янидиса, проведшего два десятилетия в лагерях, и вдовы с взрослым сыном наполнена едва ли не в равной мере политикой и поэзией. Многочисленные стоп-кадры, рапиды, материализующиеся внутренние монологи Ксении, особенно финальный, когда она видит себя в греческой тюремной очереди среди вдов и сирот, под такой же черной шалью, как и они, неотрывны от истории «черных полковников», военных лет, политических диспутов того времени. Но, как отмечал критик Виктор Демин, «такая противоестественная, на первый взгляд, смесь все же возможна. Надо только, чтобы политика и поэзия были равноправны, чтобы достоинства одного метода не приходили на помощь тогда, когда требуется прикрыть огрехи другого». А это происходило, к сожалению, не всегда, хотя фильм Маноса Захариаса производил по-своему сильное впечатление.
Виктор Демин и о работе Людмилы Чурсиной отозвался прохладно, заметив, что актриса не очень уверенно чувствует себя в роли интеллектуалки, играя без той «уверенной раскованности», что так присуща была ей в прежних кинематографических работах. Здесь можно было бы отчасти согласиться, а отчасти и поспорить.
Даже не слишком удавшийся поиск иных, не привычных, не штампованных способов существования в предлагаемых сценарием и фильмом обстоятельствах — все равно становится всегда победой над собой, над собственной природой. И обогащает человеческую личность, без которой любая роль будет обедненной. И обогащает профессиональный багаж артиста.
Людмила Чурсина и сама не раз признавалась, что не чувствовала себя в то время интеллектуалкой — разбуженность интеллекта пришла лишь со временем, и сегодня вряд ли кто-то рискнет предположить, что она — актриса «нутряная», не отягощенная глубокими духовными поисками. Скорее, наоборот — границы ее духовного мира постепенно раздвигались все шире под воздействием книг, фильмов, накапливания человеческого, жизненного и женского опыта.
Но в ту эпоху, в 70-е годы, если мы попытаемся вспомнить, само понятие интеллекта носило несколько другую окраску: начитанный, напитанный знаниями о культуре и искусстве человек, тоже далеко не всегда являлся интеллектуалом. Необходимо органическое соединение воедино знаний, впечатлений, жизненного опыта, выстраивания ассоциативного ряда, страданий и опыта радости, чтобы все это, помноженное на природную интеллигентность, стремление к добру, твердое осознание своей позиции в жизни и в искусстве, породило высокое понятие интеллекта.
Оно очень скоро пригодилось актрисе в ее новых работах.
В фильме Льва Цуцульковского «Обещание счастья», снятом по трем новеллам Константина Паустовского, «Ночь в октябре», «Дождливый рассвет» и «Белая радуга» в 1974 году, Людмиле Чурсиной довелось сыграть три разные женские судьбы. Ни в чем не похожие друг на друга, все эти три героини были объединены почти неуловимыми чертами лиричности, которые дарил сам текст Паустовского, а еще — удивительной женственностью, в которой органически сосуществовали страдания, радости и надежды. Здесь, и на взгляд критиков, и на мой сегодняшний взгляд, самым главным для актрисы становилось отображение — глубинное, достоверное — самой сути женской природы, порой причудливой, самою собой непознанной, порой открытой до самого донышка.
А еще запомнилась работа Людмилы Чурсиной в ленте «Как царь Петр арапа женил» Александра Митты, снятой в 1976 году.
Вот как писал о ней критик Евгений Михайлов: «В фильме режиссера Митты, где она играет роль Екатерины I, роль, в общем, внешнюю, ее особенно радует одна сцена, где с царственной Екатерины вмиг слетают и царственность, и величавость. Встревоженная, напуганная, бросается она к своему Петрушеньке, чтобы остановить его гнев, смягчить ярость. Царицу играть тяжело в самом прямом физическом смысле: убор ее весит шестнадцать килограммов, платье со всеми атрибутами — около двух пудов. Во всем этом надо величаво расхаживать, непринужденно, легко… Но вот убора нет, нет ничего лишнего, на миг на экране появляется только женщина, обнаженная в своем страхе, желании остановить разбушевавшегося Петра…»
Позволю себе небольшое уточнение. Даже если бы и в этот момент на актрисе были тяжелый убор и тяжелое платье, она столь же легко бросилась бы к царю, потому что страх за него, за его бушующую ярость, которая может далеко завести, заставляют актрису пережить мгновение величия, равного величию царицы, — здесь все отступает перед великим чувством Женщины, которая для Людмилы Чурсиной в этой роли (как, впрочем, почти во всех других!) наделена силой значительно большей, нежели царская…
Людмила Чурсина снималась ежегодно, причем, как правило, в нескольких картинах. Событийных, подобных ее первым, было, честно говоря, немного, хотя — повторю снова! — почти каждая роль способствовала профессиональному росту актрисы, раскрывая в ней новые, подчас неожиданные штрихи и краски.
Трудно назвать очень сильной картину Льва Цуцульковского «Ювелирное дело», снятую в 1983 году. Детектив — жанр, по определению влекущий к себе зрителей необходимостью разгадать ход событий, логически вычислить еще до финала правых и виноватых. С этой точки зрения он был сделан добротно, не более того, но Людмиле Чурсиной была предложена очень интересная роль двух сестер-близнецов Малининых. Совершенно разные характеры, отличный друг от друга образ жизни потребовали от актрисы глубокого погружения в психологию каждой и даже своего рода изобретательности в обрисовке характеров женщины, работницы ювелирного магазина, соблазнившейся легкой наживой и ведущей опасный образ жизни, и ее сестры, помогающей после гибели Зои милиции справиться со сложившейся ситуацией и наказать преступников, незаконно вывозящих с приисков золото.
Работа была чрезвычайно интересной и принесла свои плоды — Людмила Чурсина сыграла не просто два разных характера, но принципиально разных женщин со своим сложившимся образом жизни, со своим пониманием истинных и мнимых ценностей. И пусть фильм не получил громкого резонанса — роль Чурсиной не могла не быть оценена по достоинству.
А в 1985 году режиссер Юрий Кротенко снимал телевизионный фильм-спектакль «Такой странный вечер в узком семейном кругу», пригласив Людмилу Чурсину на главную роль, Дины Александровны — женщины, во время Великой Отечественной войны бывшей радисткой в партизанском отряде. Это была не вымышленная героиня, а реальная женщина, которая была еще жива к тому времени, поэтому Чурсина отнеслась к работе с особенной ответственностью. Сюжет строился на том, что спустя 27 лет после окончания войны героиня встречается со старыми друзьями по партизанскому отряду и пытается выяснить истинные причины гибели командира и комиссара отряда, которые для нее неясны.
И самое главное, как мне представляется, то, что в этом фильме-спектакле Людмила Чурсина сыграла те самые почти три десятилетия, которые здесь лишь обозначены, размышлений своей героини о произошедшем. Актриса достигла такой степени естественности, достоверности, что не возникало ни малейших сомнений — как бы ни сложилась жизнь, а все эти долгие годы в ее душе жила мысль о гибели товарищей. Случайной или не случайной была она? Есть ли некий ответственный за то, что случилось? И с каждым годом мысли эти становились все более неотступными, тревожили все сильнее, потому что все острее становилась память о далекой юности и все более настоятельно овладевала мысль: необходимо очистить эту память от всего неопределенного и не до конца выясненного, потому что жить с этим грузом становится все труднее…
Кроме того, как мне кажется, свою роль сыграло и то, что выросла Людмила Чурсина в семье военного, а для тех, чьи родители прошли войну, до сегодняшнего дня генетическая память осталась святой. И — можно сказать без преувеличения! — все роли Людмилы Чурсиной, так или иначе связанные с темой войны, окрашены этим чувством личной причастности. Их было, по большому счету, не так уж и много, но в каждой непременно присутствовало глубокое личное чувство, то, что психологи называют «фантомной болью»…
Важно было еще и то, что Людмилу Чурсину окружало в этом фильме блистательное созвездие артистов — Ростислав Плятт, Олег Ефремов, Николай Пастухов, Константин Захаров (мало известный кинолюбителям, но ставший одной из признанных звезд Театра Советской армии), Ион Унгуряну (более известный как интересный, глубокий театральный и телевизионный режиссер), Александр Шаврин, Альфред Ильин, Алина Покровская и другие. Работать с такими партнерами было легко и трудно одновременно, но сама атмосфера съемочной площадки приносила наслаждение в подобном окружении.
Еще об одной работе необходимо упомянуть. Это — роль Марии Ивановны Сухово-Кобылиной, урожденной Шепелевой, в фильме «Дело Сухово-Кобылина», снятом режиссером Леонидом Пчелкиным в 1991 году.