— Пусти ее, Пит!! — заорал он, торопливо отряхивая ладони и одежду. — Не трогай!! Не прикасайся к ней!!!

Питекантроп отпрыгнул, готовый пуститься наутек. Такой команды, однако, не последовало — его начальник с каким-то первобытным ужасом осматривал свою рубаху, словно видел ее в первый раз. Девушка же, обретя вожделенную свободу, похоже, не знала, что с ней делать. Она села и стала размазывать кровь и сопли по исцарапанному лицу. В такой позе стало заметно, что талия у нее тонкая, а груди довольно крупные. Личико тоже вроде бы ничего, но уж очень измазанное. Впрочем, прелести ее Семена больше не интересовали. Он сосредоточился для мысленного посыла, попытался поймать испуганный (но уже и любопытный!) девичий взгляд и произнес — вслух и мысленно:

— Ты свободна! Иди домой! Деревня — там! Иди!

Девица поняла: вскочила на ноги (довольно длинные и стройные) и кинулась в указанном направлении. Семен плюнул, ругнулся, поднял руку, чтобы по привычке почесать затылок, и отдернул ее. Ругнулся еще раз и тяжко вздохнул:

— Я себя знаю — это теперь надолго. Как говорится: страх, который всегда с тобой! Ну, что уставился, Пит? Мы чуть не влипли! Или уже влипли? Давай хоть присмотрим, чтоб она до деревни добралась — человек все-таки…

— Я ни пним-ай, Сем-хон Ник-ич!

— Что тут понимать-то?! — безнадежно махнул рукой Семен. — Пойдем, посмотрим, куда она пошла.

Они стали красться за девушкой. Точнее, крался Семен, а у Пита в этом нужды не было, поскольку он и так двигался бесшумно. Впрочем, девица была озабочена в основном чем-то другим — по сторонам не смотрела и не оглядывалась. Судя по тому, как она двигалась, привычка ходить без обуви у нее имелась — городская девочка в таких условиях не прошла бы и десятка метров.

Девушка выбралась на тропу и побрела в сторону деревни. Она временами всхлипывала и пыталась расчесать пальцами волосы. Мужчины следили за мельканием ее белых ягодиц сквозь заросли — прямо как Чингачгуки на тропе войны. Наконец сплошной лес кончился — дальше пошли трава, кусты и отдельно стоящие деревья. Прятаться тут было сложнее, и Семен решил прекратить эту игру. Правда, его смущало, что девушка, избежав страшной опасности, как-то не слишком сильно стремится к дому родному. Ругая себя за излишнее любопытство, Семен все-таки продолжил наблюдение и вскоре, конечно, пожалел об этом — девушка свернула с тропы вправо!

— Это что еще такое?! Она домой не хочет?!

— Я ни знай! — пожал плечами Пит.

— Ну, а куда она пошла? Что в той стороне?

— Там тр-ва кус-ный! Много! — облизнулся Пит. — Я туд-да утром за ид-дой хдил.

— Болото, что ли?

— Дха.

Примерно через полчаса Семен и Пит сидели возле небольшого озерца с заболоченными и заросшими кустарником берегами. Свободная вода была в центре, а по краям плавала ряска и листья кувшинок. Между ними бегали водомерки, в воздухе летали разнокалиберные стрекозы и бабочки, в траве у дальнего берега копошилось утиное семейство. В общем, пейзаж ассоциировался с картиной великого художника Васнецова, только Аленушка не сидела задумчиво на бережке, натянув подол на коленки, а тихо плескалась почти в центре озерка.

«Спрашивается: зачем она это делает? — недоумевал Семен. — Искупаться захотела?! Так могла бы и до речки дойти…»

Увы, вскоре стало ясно, что девушка мутила застойную болотную воду не из гигиенических соображений. Она старательно пыталась утопиться, но у нее ничего не получалось. То ли там было недостаточно глубоко и вязко, то ли она слишком хорошо умела плавать, а скорее всего, просто не могла справиться с собственным инстинктом самосохранения.

— Четвертая попытка, — уважительно сказал Семен. — Упорная какая! Спорим, что опять вынырнет?

— Я ни знай, — испуганно прошептал питекантроп.