– Она была самым обольстительным, самым пленительным созданием, которое я когда-либо знал, женщиной в истинном смысле этого слова, ветреная, пылкая и с самым добрым сердцем на свете!
Наполеон написал принцу-регенту Великобритании письмо, что отдает себя «на гостеприимство британского народа». И он, и его многочисленная свита рассчитывали на размещение в каком-нибудь поместье, но вместо этого их отправили на линкоре «Нортумберленд» на отдаленный остров Св. Елены в Южной Атлантике, где началась шестилетняя ссылка одного из самых высокопоставленных военнопленных истории. Жизнь на вилле Лонгвуд была унылой, придворные пленника за неимением лучшего разнообразили свою жизнь мелкими интригами и пакостями. Разумеется, Наполеон сразу же обратил внимание на жену графа де Монтолона, который относился к этому совершенно спокойно, закрывая глаза на вызывающее кокетство своей жены.
Ни один из современников не сказал доброго слова об Альбине де Монтолон (1779–1848). Однако, все в один голос твердили об ее весьма сомнительном моральном облике. Она была двоюродной сестрой канцлера Камбасереса, чем и объясняется ее близость к окружению императора. Альбина будто бы впервые вышла замуж в пятнадцать лет, но впоследствии дважды разводилась, и, когда в 1812 году она вновь вступила в брак с графом Шарль-Тристаном де Монтолоном, Наполеон был против. Отъезд в изгнание был связан для нее с некоторыми жертвами: она оставила во Франции 12-летнего сына от предыдущего брака и крошечного Шарль-Фредерика де Монтолона, который был слишком мал, чтобы перенести длительное путешествие. С родителями отправился только трехлетний Тристан.
В изгнании Альбина родила двух дочерей, Наполеону (1816–1907) и Жозефину (1818–1819). Наполеона была зачата на «Нортумберленде», когда у матери еще не было близких отношений с ссыльным полководцем, что же касается второй девочки, то все данные о пребывании Альбины на острове указывают на то, кто был на самом деле биологическим отцом ребенка. Напомним, что Наполеону было об ту пору 46 лет, окружавшие его люди безо всякого стеснения пользовались услугами проституток прямо в Лонгвуде. Тонкие перегородки виллы не были препятствием для радостных возгласов, так что император не видел, почему ему стоит вести жизнь, полную воздержания. Впрочем, в определении отцовства все-таки не обошлось без сомнений. Альбине приписывали также несколько связей с англичанами, например, с адмиралом Кокбёрном и молодым лейтенантом Бэзилом Джэксоном. Последний настолько подпал под чары Альбины, что в 1819 году с разрешения губернатора сэра Хадсона Лоу, последовал за этой дамой в Европу и поселился вместе с ней в Брюсселе.
Однако же, тут подмешивается тема не столько любви, сколько шпионажа и стукачества, которым был окружен Наполеон в ссылке. Известно, что в исполнении весьма неблаговидной роли при императоре, вплоть до его возможного отравления, неоднократно обвиняли графа де Монтолона. У Наполеона не было никаких иллюзий относительно истинных побуждений жены графа:
– Мадам де Монтолон очень отличается от мадам Бертран, женщина-интриганка, которая знала, в чем заключаются ее интересы, намного лучше, чем мы. Напротив, мадам Бертран сие было неведомо.
Наполеона тревожило то, что Альбина явно была осведомителем, сообщавшим обо всем, что происходило в Лонгвуде, губернатору острова. Поэтому его не особенно печалил отъезд этой женщины, но он любой ценой хотел сохранить подле себя ее мужа. Отсюда ссыльный настаивал на ее отдельном отъезде.
– Вы легко найдете себе мужа, – уверял он ее.
Умудренная тремя замужествами Альбина, тем не менее, ответила:
– Государь, женщина может легко найти себе любовника, но отнюдь не мужа.
Во всяком случае, она покинула остров в июле 1818 года богатой женщиной, обладательницей состояния в 140 тысяч франков, ежегодной пенсии в 20 тысяч и ренты в 40 тысяч – тогда как как в то время средний годовой доход составлял около 1000 франков. Прямо перед отплытием ей передали записку от мужа:
Известно, что ссыльный на несколько месяцев прекратил диктовать свои мемуары и пребывал в весьма угнетенном состоянии. Он признался графу де Монтолону:
– Ваша жена засевала мою могилу цветами, теперь на ней растут только колючки.
Несмотря на то, что Альбина повезла с собой на судне двух коз, дававших молоко для детей, и несчетное количество домашней птицы (плавание длилось около 70 суток), вскоре после прибытия в Европу маленькая Жозефина умерла. Альбина винила в этом себя, полагая, что девочка была бы жива, останься она на острове. В 1820 году ее постигло еще одно несчастье: в ее доме в Брюсселе возник пожар, уничтоживший большую часть ее имущества. Несколько позже подобная история случилась с Жозефом Бонапартом. Общественное мнение сочло это действиями агентов видных европейских политиков, опасавшихся, что будет напечатана их переписка с Наполеоном. Альбина подумывала о возвращении на остров, но тут пришла весть о кончине императора. После этого в Европу вернулся де Монтолон, которому Наполеон отписал в завещании большое состояние, и супруги оформили раздельное проживание.
Элизабет-Франсуаза Бертран (1785–1836), жена гофмейстера Наполеона, была женщиной совершенного другого склада. История ее молодости является ярчайшей иллюстрацией поистине бесконечной доброты и бескорыстия первой жены Наполеона. Когда Жозефина (тогда она звалась Розой) была молода и безумно влюблена в своего мужа Александра де Богарнэ, она забеременела вторым ребенком, но была вынуждена остаться в одиночестве под опекой своих свекра и свекрови (которая приходилась ей родной теткой): Александр отправился для участия в боевых действиях на Мартинику. Он отплыл туда в обществе графини Лоры де Лонгпре, своей бывшей любовницы, которое в свое время, будучи замужем, родила от него сына Александра. Теперь овдовевшая Лора отправилась на остров, дабы вступить в наследство, оставленное ей состоятельным покойным отцом. Между прочим, эта дама приходилась дальней родственницей Жозефине. Угасшая было страсть между бывшими любовниками разгорелась с новой силой, и Лора, из каких-то одних ей ведомых соображений, стала убеждать Александра, что родившаяся к тому времени Гортензия появилась на свет на двенадцать дней раньше срока и никак не может быть его дочерью. Александр сгоряча обвинил Жозефину в измене и потребовал оформления раздельного проживания. История наделала много шума, и на репутации Гортензии на всю жизнь закрепилось клеймо незаконнорожденной.
Впоследствии Лора де Лонгпре вышла замуж за Артура Диллона, английского генерала на французской службе. У них родилось шестеро детей, старшей дочерью и была Элизабет-Франсуаза, которую родные звали Фанни. Во время Террора генерал был казнен на гильотине, Лора с детьми довольно долго жила в Англии, но потом вернулась во Францию, где, похоже, ей пришлось несладко. В 1807 году Жозефина назначила ей пенсию[24], а Фанни, которой исполнилось уже 22 года (по тем временам перестарок), начала подыскивать мужа. Девушка была высокой блондинкой с карими глазами, весьма привлекательной, если не считать длинного носа. Во всяком случае, она очень нравилась одному из сподвижников Бонапарта, генералу Анри-Гатьену Бертрану (1773–1844), но в качестве женихов рассматривались кандидатуры итальянских и немецких аристократов. В конце концов, все они по каким-то причинам отпали, и Наполеон заявил, что девушка выйдет замуж за графа Бертрана. Фанни, обладавшая «горячей и страстной натурой», вскипела:
– Как, государь! Бертран, Бертран! Почему не обезьянка папы римского?
Наполеон заявил, что через неделю он уезжает в Эрфурт, и бракосочетание должно состояться до его отъезда. Церемонию 16 сентября 1808 года устроили в замке Сен-Лё, принадлежавшем Гортензии, ставшей королевой голландской. Фанни получила хорошее приданое, а ее брачный контракт подписали не только Наполеон и Жозефина, но и самые видные деятели Империи, в частности, министр иностранных дел Талейран. По характеру Бертран был полной противоположностью своей жене, видимо, именно поэтому их семейная жизнь сложилась очень гармонично. Впоследствии она писала: